Очевидно, строители отмечали какой-то праздник, быть может, новоселье.

– Зайдем? – кивнул мне Володя, указывая на узкую рамку входа, как бы врезанного в металлическую сеть.

– Почему бы и нет?!

На нас никто не обращал внимания, и мы уверенно переступили через высокий порог, оказавшись внутри ангара, где веселье било через край, и здесь, недалеко от входа, остановились, чтобы осмотреться.

А в следующую секунду могучий подземный монстр вдруг резко заворочался в своем логове.

Весь предыдущий опыт подсказывал мне, что сила толчков находится, быть может, у отметки 5 баллов.

В принципе, ситуация была практически безопасной.

Мы находились внутри помещения, конструкции которого соединялись между собой, как я успел заметить, при помощи болтов, так что ни о каком обрушении не могло быть и речи.

Похоже, однако, что в металлических сочленениях оставались какие-то люфты и зазоры, потому что ангар принялся громыхать, звенеть и пугающе скрежетать.

Зато умолкло всё, что бурлило мгновение назад, оборвалась музыка, утихли голоса, замерли пары.

А подземная тряска продолжалась!

Не могу поручиться, быть может, прошло всего несколько секунд (мне уже приходилось говорить чуть выше, что время проявляет порой особенные свойства).

Я перехватил застывший взгляд мордастого, с “бульдожьей” челюстью парня, который стоял напротив меня на расстоянии вытянутой руки, и вдруг с пронзительной ясностью, словно мне кто-то подсказал это изнутри, понял, что всем, кто находился в этой толпе, ситуация представляется экстремальной.

Судя по рассказу Володи, все эти люди прибыли в Ташкент совсем недавно, и, очевидно, для каждого из них продолжавшиеся колебания незыблемой тверди были первым землетрясением в жизни.

Та неожиданность, с которой оно произошло, жутковатые слухи, которыми, наверняка, приезжих успели попотчевать, а также металлический скрежет и клубы взметнувшейся из всех щелей пыли, густая темень над головой и незнакомая местность вокруг, – всё это вместе взятое еще сильнее обостряло чувство тревоги и страха.

В воздухе уже витало предчувствие массовой паники.

Рванись сейчас кто-нибудь один из толпы к узкому выходу, обрамленному металлической рамой, за ним устремилась бы и вся эта живая масса.

Я вдруг понял, что мордастый уже готов к рывку, что через мгновение он бросится вперед, не разбирая дороги, и сшибет своей крупногабаритной массой меня…

Но как объяснить ему, да еще в долю секунды, что серьезной опасности нет?! Как вообще можно объяснить что-либо тому, кто почти утратил контроль над своей волей?

Мы с Володей даже не успеем отскочить в сторону, когда здесь, вот в этом узком проходе, возникнет живая пробка…

Ощущение собственной беспомощности привело к тому, что на меня самого накатил приступ паники, хотя и по другой причине.

И, что самое жуткое, никакого спасительного “провала в памяти” здесь не ожидалось.

И вот, когда до взрыва коллективного безумия оставались доли секунды, когда мордастый уже оторвал ногу от пола, вдруг послышался громкий возглас Володи:

– Музыканты! Давай музыку! Чего остановились?!

Откровенно говоря, в первые мгновения я даже не понял смысла этой фразы, но всей кожей ощутил насмешливое спокойствие, с которым мой друг бросил эти слова поверх голов.

Именно беспечная интонация его голоса, в которой не было и нотки обеспокоенности, даже легкой, освободила какой-то комок в моем горле, и я вслед за Володей тоже выдохнул:

–Музыку давай!

Мордастый вдруг часто-часто заморгал и весь как-то обмяк.

Вот тут-то мне стало ясно, что “рвать когти” он уже не будет.

– Музыку давай! – послышались в толпе еще два-три голоса.