– Любопытная история!

– Но на этом всё не закончилось… – уточнила она. – Однажды пьяный пассажир развлёкся, стреляя в бедное животное, которое тут же исчезло, оставив за собой след крови.

– Оооуу…

– Команда хотела линчевать пьяницу, но в течение года дельфин так и не появился, из-за чего ещё одно судно потерпело крушение.

Она на мгновение замолчала, поглаживая голову Джерри, который положил её на её колени, как ласковый ребёнок, ищущий утешения у матери. Наконец, она добавила:

– Когда дельфин всё же вернулся, он снова начал безопасно проводить корабли, пока однажды не появился тот, с которого в него стреляли. Он привёл его прямо к мелководью, где судно село на мель и было потеряно навсегда.

– Не могу в это поверить, – возразил Сезар. – Это всё морские байки.

– Но это правда… – Тон её голоса не допускал возражений. – Это записано во всех книгах по истории мореплавания, а в некоторых портах Тихого океана до сих пор стоят статуи, воздвигнутые в его честь. Он продолжал проводить корабли без единой аварии, пока не умер от старости.

– Ты хочешь сказать, что, возможно, дельфины из этой зоны пытаются отомстить за вред, причинённый яхтой одному из их детёнышей?

– Не совсем, но это возможно. Однажды какой-то хулиган дал Тому пластиковую сардину, которую используют для рыбалки. Когда он вернулся через месяц, Том так умело хлопнул по воде, что облил его с ног до головы.

– Ты действительно думаешь, что они рассуждают?

Клаудия утвердительно кивнула.

– Они рассуждают, общаются друг с другом и обладают тонким чувством юмора, – заметила она. – Когда я одна и загораю нагишом, они ничего не делают. Но если замечают, что кто-то приближается, они умудряются украсть мой купальник, чтобы меня смутить. – Она весело рассмеялась. – А если я прыгаю в воду, они подплывают сзади и выбрасывают меня наружу… Они просто хулиганы!

– Мне бы хотелось это увидеть.

Она заметно покраснела.

– Они как большие дети; самые очаровательные существа на планете, и поэтому мне так сложно поверить, что их обвиняют в причинении вреда. – Она сделала небольшую паузу и добавила: – Ты знаешь Кабреру?

– Я часто там нырял.

– Есть бухта, на юго-западе, куда они обычно приплывают в это время года. Я обожаю купаться с ними и наблюдать, как они ведут себя в полной свободе.

– Ты бы рискнула сделать это сейчас, с учетом всего, что говорят?

– Конечно! Это не более чем нелепые выдумки, на которые только дурак обратит хоть малейшее внимание.

– Пойдем завтра?

– Почему бы нет?

– Нам нужно будет отплыть чуть ли не на рассвете.

Она уверенно кивнула:

– Я буду ждать тебя в шесть.

В семь часов они проходили под маяком Каб-Блан, и вскоре перед носом катера появилась ещё неясная тень Ла-Форадада, первого из островков крошечного архипелага Кабрера – одного из самых диких и красивых природных уголков южной Европы, где до сих пор можно наслаждаться наблюдением за птицами, рыбами и рептилиями в их естественной среде обитания.

"Галапагосы Европы", как их часто называют, предстают окутанными лёгкой утренней дымкой, придающей им тонкий оттенок таинственности. Их высокие утёсы и хрупкие чайки отражаются в тёмной глади лазурного моря, словно в зеркале. Приближаясь к "Большому острову" с его извилистыми берегами, усеянными бухтами и пляжами, глубокими лагунами с прозрачной водой и суровыми скалами сотен оттенков серого, путешественники испытывают неописуемую смесь удовольствия и страха, которая охватывает многих, кто достигает места, столь насыщенного легендами.

Убежище берберийских пиратов и свидетель множества кораблекрушений, этот одинокий утёс, однако, хранит горькие воспоминания о бесчисленных французских пленниках, которые пережили здесь жестокий плен после страшной битвы при Байлене. Именно эти воспоминания породили абсурдную легенду о том, что духи умерших здесь от голода и жажды вечно бродят по северным скалам, устремляя взор на едва различимый горизонт с далёким силуэтом Мальорки.