История Навема, Матеус Савара, отредактированное издание

Взгляд моноса застывает на мне всего на секунду, но я успеваю его поймать и мысленно поблагодарить отца за поддержку. Ждать того же от матери глупо, но я все равно продолжаю смотреть на нее. Ровно как и все на площади.

Рекс поднимает правую руку ладонью к толпе и произносит:

– Новое поколение Навема, я обращаюсь к вам. Приоритетом моего правления было и будет честное разделение обязанностей, сохранение устоев нашего общества, безопасность и использование магии только во благо. Мы не страшимся перед ужасами густого леса Сомния. Нас не сломить острыми пиками скал Мортема. Нас не похоронить в песках пустыни Сикко. Бережно мы передаем свои знания и умения из поколения в поколение, дабы защищать и просветлять весь наш род.

Площадь разрывается овациями и радостными выкриками. Я хлопаю вместе со всеми, пока где-то внутри, возле сердца, становится тесно. Не пуская в голову посторонние мысли и беспокойство, я сваливаю все на тугой корсет.

– Сегодня вы собрались здесь по призыву наших предков. Сегодня решится судьба каждого из вас. И я хочу обратиться ко всем вам, реликты. Выбор вашей магии неизменен. Примите его с честью и достоинством.

Слова «или вы в ту же секунду умрете» здесь, вероятно, не произносятся, как и буква «т» в слове «лестница». Я мотаю головой, чтобы прогнать это наваждение. Почему-то именно сегодня мое настроение меня подводит.

– Я приглашаю трех архивариусов наших библиотек к трибуне, дабы запечатлеть письменно историческое событие.

По толпе проходит легкий шепот. С края площади приближаются три фигуры со свитками, две женщины и мужчина. Все трое преклонных лет. Уже в этом году они готовят себе замену, судя по молодым реликтам, оставшимся на месте, сминающим какие-то бумаги и постоянно что-то записывающим.

Когда шепот стихает, и архивариусы устраиваются на трибуне, мама заканчивает речь:

– Выходя на эту трибуну с чистым сердцем, помните – правление рекса священно. Слово моноса – аксиома. Сила тельера всемогуща ровно настолько, чтобы защитить обоих. Объявляю триста восемьдесят девятую церемонию Аннуи открытой!

Толпа еще сильнее утопает в приветственных криках и хлопках. Тельер и монос подходят к чаше. Они встают в боевую стойку и вскидывают вперед руки. Один за другим символы из-под их пальцев появляются и проплывают по воздуху к чаше, пока сосуд окончательно не заливается лавовым цветом по периметру трещин. Зажжение священного Макх – это танец рун, который мы наблюдаем с замиранием.

Монос подается немного вперед.

– Я приглашаю к священному огню Макх первого добровольца из Арбы.

На некоторое время в воздухе повисает тишина. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на первого, кто осмелится выйти на трибуну. В конце толпы замечаю движение.

Миниатюрная девушка робко выходит вперед. Некоторое время топчется на месте, но все же делает один шаг за другим по направлению к чаше и своей судьбе. Я не знала ее раньше. По толпе начинают пробегать небольшие смешки, но она будто не замечает их.

Честно сказать, я не знаю, почему так разволновалась. Возможно потому, что от меня никогда не ждали меньшего. С самого детства мне твердили о моей особенности. О том, что чаша обязательно выберет меня если не следующим рексом, то хотя бы моносом или тельером. Мне просто не давали права надеяться на меньшее. А ведь намного проще, когда от тебя ничего не ждут. Сейчас же я чувствовала на своих плечах вес ответственности за решение, на которое я практически никак не могу повлиять. В общем и целом, чувствую я себя дерьмово.

В то же время девушка уже стоит у моего отца. С твердой руки моноса руны начали наслаиваться одна на другую на обе ладони реликта, перетекая не только с магией, но и с огнем чаши. Девушка прикусила губу и немного поморщилась, но держалась стойко. Когда обряд был окончен, руны растворились. Теперь они часть ее. Осталось перейти арку. Если она сумеет перейти.