В тот вечер он вернулся хоть и не поздно, но пропахший сигаретами. Сигареты – это символ, а не просто скрутка из бумаги и табака. Актом курения Гийом даёт понять, что на моё мнение ему в данный момент плевать, что миром правят мужчины, а слово можно как дать, так и забрать. Поняв всё это одним вдохом, я пришла в такую ярость, что хотела немедленно уйти, забрать дочь, развестись, покинуть страну… но перед этим расчленить его астральное тело знаменитым «лазерным взглядом».

Останься я в России, никакой семьи у меня бы, конечно, не получилось. Если бы мне каким-то чудом удалось выскочить замуж, то после первого же конфликта я бы прибежала рыдать маме в плечо. Она бы обняла меня, утешила, поселила у себя и помогла бы собрать документы на развод. Ведь любая мама знает: никто и никогда не позаботится о её ребёнке так, как она. И это правда. Мамы из лучших побуждений надевают дочерям венцы безбрачия. Потому что ну нельзя же на самом деле терпеть такую жизнь! Я первая скажу – нет, нельзя. Только три тысячи километров, разделяющие нас, вынудили меня стать женщиной и женой… Я поняла это вдруг, когда Гийом озабоченно заглядывал в мои суженые глаза. Я расширила их обратно и сказала:

– Ты сволочь, конечно, что опять курил и предал моё доверие. Загладить сможешь только брильянтовым кольцом. Но я по тебе соскучилась. Давай-ка возвращайся в семью!

– На кольцо денег по-прежнему нет, – вздохнул Гийом. – Но могу завтра сварить суп на неделю.

– Очень прекрасный? – уточнила я.

– Конечно, я других не делаю. Только сходи завтра, пожалуйста, на рынок, купи топинамбур, белую репу, сладкий картофель и, пожалуй, ещё кабачки. Да, думаю, с кабачками будет то, что надо. Только не абы где покупай, а на лотке с надписью «Объединённые фермеры Иль-де-Франс», о’кей? Ты бы лучше записала, а то забудешь.

В преддверие рождения второго ребёнка перед нами встала необходимость покупки большой семейной машины. Потому что перемещаться по стране на поездах вчетвером – разорительно, не говоря уж о том, что сопутствующий двум детям скарб легко может занять целый вагон. Тут удачно выяснилось, что папа Гийома давно хочет избавиться от громоздкого семейного «Рено» и приобрести себе что-нибудь пижонское, желательно немецкого производства, что бы характеризовало его как человека, удачно переборовшего кризис пенсионного возраста. Так мы стали обладателями машины, родившейся задолго до появления экологического стандарта Евро-5, гибридного двигателя и даже креплений детского кресла типа «изофикс».

А папа Гийома стал обладателем не только изумрудного «Мерседеса» с кожаным салоном и функцией подогрева сидений, но и малинового ноутбука с семнадцатидюймовым дисплеем (на вызывающий цвет была объявлена скидка). Поскольку родители категорически отказались брать деньги за двенадцатилетнюю машину, мы решили подарить им что-нибудь сопоставимое с ней по стоимости. К тому же мы сами давно искали повода произвести апгрейд родительского компьютера. Этот ветеран ЭВМ-движения жил в отведённой нам на время отпуска комнате, по ночам задумчиво мигал разноцветными лампочками, ухал филином и стрекотал сверчком.

Кроме того, малиновый ноутбук должен был стать моим троянским конём. Через него я намеревалась поддерживать скайп-связь с Кьярой и не позволять ей за каникулы забыть русский, с таким трудом завоёванный. Ну и шире – укреплять позитивистское мировоззрение, которое за месяц, я знала, подвергнется массированным атакам…

Беатрис очень переживала из-за предстоящего испытания: последний раз ребёнок такого возраста был под её ответственностью четверть века назад. Вечерами вместо вина она пила настойку валерианы и на большинство вопросов отвечала с досадой человека, оторванного от тяжких мыслей: «Ах, не спрашивайте!»