– То, что мы называемся католической школой, указывает лишь на дисциплину и моральные принципы, которые мы прививаем девочкам, а не на религиозность, – этой ладной фразой из пресс-релиза директриса сразу же отмела мои левацкие наветы. – У нас учатся еврейки, мусульманки и дочери таких народов, вероисповедания которых я, к своему стыду, не знаю. Мы настаиваем только на том, чтобы все ученицы собирались в часовне на воскресную мессу. И то, скорее, по общечеловеческим мотивам: это же так по-семейному – проводить вместе утро выходного дня.

Надо сказать, что за остальные шесть дней, предшествующие мессе, девочки вряд ли успевают соскучиться друг по другу. На несколько часов в неделю они получают «увольнительную» за периметр, но прелесть жизни в английской глубинке оборачивается тем, что на километры вокруг школы простираются поля с мирно пасущимися овцами. Редкие счастливицы уезжают на выходные к родителям, как, например, Джемма – её семья в соседней Швейцарии, куда почти каждую пятницу она летает из аэропорта Гэтвик. А многие девочки остаются в школе и по выходным, как, например, Сара: родители отдали её под опеку Святой Терезы шесть лет назад, когда ей было одиннадцать лет, а сами перебрались по работе в Абу-Даби. «Они хотели для меня лучшего образования», – разумно рассуждает Сара, ни на секунду не расслабляя растянутые в улыбку губы. За эти годы она чаще ездила на каникулы с одноклассницами, чем с родными: классами они путешествовали в Париж, Вену и Санкт-Петербург.

Еда была вкусная и здоровая, фоном к разговору уютно потрескивал камин, чай, естественно, оказался идеально заваренным. Мне нравилась степенность классных дам и уравновешенность учениц, которых было не видно не слышно ровно до тех пор, пока старшие не приглашали их высказаться. Какой контраст по сравнению с Кьярой, которая настырно требует внимания громкими песнями, риторическими вопросами или просто мерным скандированием «Мам. Мам. Мам». Какой контраст со мной, которая не может оставить человека в неведении относительно своей позиции по вопросам женского равноправия и политического выбора Франции. К десерту я даже поинтересовалась ценами за обучение. «Я пришлю вам примерный прайс по электронной почте», – сказала директриса и так улыбнулась, что сразу стало понятно: обсуждение этого деликатного вопроса стоит прекратить прямо сейчас. Эту особенную улыбку, как и обширный инструментарий эффективной дипломатии, будущие английские леди усваивают параллельно с азами математики и кулинарии.

Я была уже готова поставить подпись на контракте, ведь никакая сумма не может быть слишком большой для образования детей, не так ли? Осталась самая малость. На самой последней чашке чая яне смогла удержаться и задала вопрос, мучивший меня с начала застолья: как девочки проживают волнительный возраст женского становления без мамы? Ну то есть, не за столом будет сказано, кто объясняет им, как выбирать и вставлять тампоны?

Девочки густо покраснели, а классные дамы продолжали разделывать безглютеновый шоколадный кейк, но и на их лицах мелькнула тень непонимания.

– Моя дочь училась в Святой Терезе несколько лет назад, – первой нашлась преподавательница литературы, – за все пять лет она лишь однажды назвала меня мамой на уроке, и то в сердцах. Мы спорили о Шекспире, и в какой-то момент она воскликнула: «Ну как же, мама, ты же говорила!». Мы обе немного смутились, и больше она так не делала.

Эта анекдот дешифровался примерно так: мы не можем ответить на ваш вопрос, потому что сама его постановка бессмысленна. Функции мамы в частной школе эффективно распределены между учителями и смотрительницами кампусов.