Купец замолчал, медленно отпил вина. Амира почувствовала, что он хочет о чём-то спросить, но отчего-то колеблется. Однако в этот миг Тавлат решился.

– Я хотел бы попросить тебя, госпожа чародейка, – начал он, – взглянуть на одну девочку. Нет, нет, – поспешно произнёс он, и даже поднял кверху руки, – она – не из моего обоза. Два дня назад мои охранники, проверяя дорогу, нашли её в лесу. Девчонке – лет десять, одета в лёгкое платьице, да и то – сплошное рванье… Судя по виду, блуждала по лесу уже несколько суток, как не околела от холода и голода да не попалась хищнику – Пресветлому ведомо. Сначала кусалась и царапалась, как рысёнок, потом вроде притихла и успокоилась. Мы её одели, отогрели и накормили, но вот говорить она не хочет, сидит, сжавшись в комочек… Видно что-то страшное с ней случилось… ну, и с теми, кто с ней был.

– Да она, судя по одёжке, не из лесных охотников, а из хуторских, которые бортничают да скот разводят. – подал голос самый старший из охранников, мужик лет пятидесяти. – В аккурат два дня назад, когда мы её подобрали, поутру ветерок запах гари доносил. Видать, сожгли разбойники хутор то её, родные погибли, а она как-то вырвалась… Вот и повредилось чего-то в душе.

– Я, конечно, вижу по знаку, что ты не целительница, госпожа Амира, – вновь заговорил Тавлат, – но, может, всё же глянешь на девчонку, вдруг сможешь чем помочь… Не сомневайся, я всё оплачу, жалко всё же… У меня дочка младшая таких же годков…

– Я действительно не целительница, – улыбнулась Амира, – моя специальность – боевая магия, однако, кое-что я могу и во врачевании. Разумеется, я посмотрю девочку. И не говори мне об оплате, уважаемый Тавлат. Мы на тракте, здесь отказать в посильной помощи – смертный грех. Ты же не станешь требовать с меня плату за ужин и ночлег? Ну вот. А сейчас, покажите мне свою находку.

– Ну, рассказывай! – пробасил Воллаг, разливая по высоким оловянным кубкам густое вино и морщась от боли – проклятый зуб давал о себе знать, несмотря на усилия знахарки из ближайшей деревеньки. – Что нового в мире?

– Что там может быть нового? – отмахнулся Крегг, поднимая кубок. – Куда он денется, твой мир? Это лишь отсюда тебе кажется, что, мол, жизнь в столице кипит, и всё такое, а на самом деле – та же скука. Служба есть служба, и простым служакам, вроде нас, не много находится в ней места для развлечений. У высокородных витязей – может быть, а у таких, как мы с тобой, простых сотников, достигших своего положения исключительно горбом и пролитой кровью – увы! Ну, разумеется, в городе во время увольнительных можно кутнуть в кабаке, забежать в недорогой бордель или сыскать сговорчивую девчонку из порядочных – да и только. Но, думается мне, у тебя здесь и пиво местные китобои гонят не хуже, и бабёнки в их деревнях поядрёней – есть кого утешать, пока мужья болтаются в море, а?

– Местные китобои пьют не столько пиво, сколько прозрачное вино такой крепости, что оно горит, как смола, да и по вкусу немногим лучше, – хмыкнул Воллаг, чокаясь с собеседником, – а что до их женщин, то попадаются вполне себе ничего, и поразвлечься некоторые не прочь – вот только их мужья, женихи, отцы и братья имеют скверную привычку чуть-что хвататься за тесаки. Нам же, как понимаешь, обижать вверенных нашей защите людей – себе дороже. За настраивание дружественных племён против князя можно не только в подвал, но и на перекладину загреметь.

– Да от кого их тут защищать-то? – хмыкнул Крэгг, отхлебнув изрядную порцию вина и вытерев усы тыльной стороной ладони. – Северные пираты, хвала Светлому, уже лет двадцать, как успокоились.