Мало-помалу, без помощи психотерапевтов, а под одним только чутким наблюдением Галины Светино настроение выровнялось, скорбь из всеобъемлющей стала просто глубокой. Увы, это не прибавило девушке самостоятельности, и она нет-нет да вспоминала старую присказку:

– Ох, папочка, я у тебя такая неумелая, – но отец не сердился, ел подгоревшую картошку, носил прожжённые рубашки, сам стирал постельное бельё и мыл посуду.

В школе Света и правда звёзд с неба не хватала, уважением среди одноклассников не пользовалась. Кто-то знал, что у Светы в семье горе, кто-то уже давно упустил это из виду, но и тем и другим девица казалась странной, не от мира сего. Учителя ставили заслуженные тройки, слабенькие четвёрки. Поначалу жалели, завышали оценки, потом надоело, стали оценивать по знаниям.

– Папочка, – сказала Света,– мне очень хочется домик!

Сказала нарочно не при Галке. Сестра идею ни за что не одобрила бы: деньжищ нужна прорва, дел на деревенском участке выше крыши, и никто в семье к делам этим не приспособлен! Разумные бы доводы привела Галя, но Свете эти доводы были не интересны.

– Мне мамочка приснилась. Сказала: отвези папу в ту деревню, где мы однажды отдыхали! Пусть дом там купит.

При всей тщательности сбора информации о двух семьях всё-таки я затруднюсь сказать, получил ли Евгений какое-то образование, знаю только, что перебивался он долгое время случайными заработками, но крайне аккуратно тратил накопленные средства, оставшиеся после гибели жены. Денег на унаследованном счёте хватало на покупку загородной недвижимости. Не на хоромы, конечно, но и не на хибару.

– Возделаем землю, станем питаться с огорода, может, продавать что-то…

Скажем откровенно, мысли Евгения тоже были довольно наивными, но он привык потакать Свете, его дочурка ни в чём не должна была знать отказа.

Разговор этот состоялся в конце 2005 года.

Покупка дома была запланирована на ближайшее время.

Май 2006 года

— А что, Людка, сойдёмся ли в цене?

Соседку смежного участка Иван начал спаивать недавно. Утром махнёт ей, как родной, через забор:

– Людмила, угоститься не желаешь? Когда к тебе заглянуть – в обед или к ужину?

Иным словом: когда ты, любезная соседка, желаешь сегодня напиться вдрызг?

Людмила отвечала по-разному: хоть и любительница была заложить за воротник, про дела не забывала. Огород у неё был ухожен, мелкий ремонт по дому – даром что одна жила, без мужика – всегда сделан вовремя. Скотину и даже кур давно не держала, сил не было, но пока держала, берегла. Сколько б ни выпила накануне, а чуть свет уже в хлеву.

– Ты, Вань, к восьми заходи. Чекушечку принеси, и хватит.

Иван кивнёт, а сам решает: чекушки мало. Выяснил уже: от четверти у бабы язык не развязывается и сговорчивости не прибавляется. А от трёх четвертей в сон клонит. Так и стал приносить по «поллитре». Поначалу дорогую водку брал, хорошую, но очень скоро перестал тратиться: Людка любую сивуху готова употреблять. Выпьет, развезёт её, про жизнь деревенскую расскажет, слезу, бывает, пустит. Ивану и про окружающих послушать интересно – авось пригодится. А про Людмилу главное волновало – есть ли родственники? А их не было. Вот и стал Иван соседку круче прежнего осаждать. Как всегда, с судьбой о справедливости поболтал: участок у него узкий, у самой дороги, всего 20 соток, а выпивохе этой 30 соток перепало. Не многовато ли? Покупать у неё – глупость несусветная, всё равно деньги пропьёт. Так пусть за бутылку и отдаст Ивану участок. Разве не справедливо? Справедливо! Сколько захочет? Ящик? Получит ящик. Он и два поставит – пусть упьётся. Только после сделки – где-нибудь в канаве.