Когда становилось совсем голодно, Артюша с Арсеном ездили по бильярдным, которых в Москве было множество: а как иначе, ведь сам Ворошилов, говоривший, что военным нужна «твердая рука и меткий глаз», обожал эту игру! Во всех Домах офицеров, Домах культуры, в парке Горького, да где угодно были бильярдные. А надо заметить, когда Артюша еще жил в Армении, в доме его отца стоял бильярд. Отцу не с кем было играть, и он каждый день ставил своего сына-шкета на тумбу и учил играть. В результате Артюша играл филигранно: не просто бил по лузам, а владел такими мастерскими ударами, как карамболь, абриколь или дуплет!

И вот Арсен и Артюша приезжали в один из залов и начинали непринужденно катать шары: тук-тук. К ним подходил какой-нибудь человек, обычно военный (они всегда были при деньгах), и говорил: «Может, сыграем?» – «Да вам со мной неинтересно будет», – отвечал Артюша, заводя офицера, как опытный психолог. В результате пари заключали сразу на большую сумму, потому что после того, как он раскрывался как классный игрок, с ним уже никто не хотел играть на деньги. Иногда Артюша играл и на «ужин в ресторане на двоих». Тогда Арсен и Артемий отправлялись ночевать в полуподвал на Тверской после вкусного ужина.

В эти годы Арсен начал заниматься спортом, очень успешно выступал на первенстве Москвы по боксу в категории «мухи»: наилегчайший вес. Он был кавказский по природе человек, и реакция у него была феноменальная. Тогда же начал играть и в теннис на знаменитых кортах «Динамо» на Петровке. И они остались его любимыми кортами до конца жизни. А еще они очень любили лошадей: Арсен с Артюшей ходили на ипподром не только на скачки, но и сами ездили, – знакомые лошадники привечали их и разрешали кататься.

Все члены их творческой компании – художники, актеры, музыканты, весь тогдашний московский авангард, так или иначе подрабатывали в театрах. Арсен создавал костюмы, эскизы, декорации к спектаклям в Театре кукол (где работал актером-кукловодом его старший брат Костя), в Театре Московского губернского совета профсоюзов (сейчас это Театр Моссовета) и в театральной студии Юрия Завадского. И везде во всех этих театрах у него была масса друзей. Вот почему, вспоминая в поздние годы разные истории, Арсен называл очень известных актеров по-дружески: Верочка Марецкая, Славка Плятт, Коля Мордвинов. Это было не панибратство, но память юности.

Он с детства хорошо рисовал, родители давали возможность своим детям заниматься живописью – все-таки Елена Яковлевна родная сестра Вардкеса Суренянца, как мы помним. Интересно, что Арсен с детства был левшой, а в те времена не было принято сохранять это свойство ребенка, его переучивали на правшу. В результате Арсен стал амбидекстром: делал карандашные эскизы и наброски левой рукой, а краски накладывал правой. Он мог одновременно расписываться обеими руками и не без удовольствия это демонстрировал.

Учился он в Московском государственном техникуме изобразительных искусств памяти восстания 1905 года (где впоследствии и преподавал), посещал курсы Владимира Фаворского во ВХУТЕМАСе. Графику ему преподавал основоположник конструктивизма Александр Родченко, а лекции о «подлинности художественного восприятия» читал философ Павел Флоренский. Очень хорошая компания!.. Вдобавок он брал уроки у Евгения Лансере. Арсен очень любил графику, но после оформления, уже в ссылке, первого казахского букваря больше к ней не возвращался.

В 1928 году Арсен устроился на работу художником-проектировщиком в изоцех производственного комбината Первой всесоюзной строительной выставки в Хамовниках. Однако уже через год при первой возможности сбежал на юг с театральной студией своего друга – молодого актера, режиссера и педагога Юрия Завадского.