И, кажется, зассанец решил последовать за кистью. Его зенки закатились, а сам он обмяк. Но я подхватил его, не дав упасть в грязь. Ну зачем же пачкать мой новый плащ? Я аккуратно снял его с плеч мужика и лишь затем отпустил тело.

– Скажи спасибо, что я сегодня добрый. После еды, наверное, – бросил я бесчувственному подранку, надевая его плащ. – За все твои деяния наказание лишь одно – смерть. Но, возможно, потеря руки заставит тебя задуматься, хотя вряд ли… Ты как крыса, вкусившая крови своих сородичей. Теперь вряд ли остановишься. Но шанс всё-таки есть.

Я ещё раз глянул на мужика, сунул его револьвер в штаны и проверил карманы плаща. В них обнаружились грязные, измятые деньги, на которых, наверное, живут все известные вирусы и парочка неизвестных. А ещё в плаще таился ключ с брелком в виде черепа. От автомобиля?

Выйдя из проулка, я окинул внимательным взором все припаркованные около тротуара немногочисленные средства передвижения. Меня сразу же привлёк мотоцикл с нарисованным на бензобаке черепом из огня. На брелке было намалёвано такое же изображение. Кажется, удача сегодня на моей стороне. Ключ действительно подошёл к замку зажигания.

Я уселся на мотоцикл, завёл его и погнал по брусчатым дорогам района, могущего похвастаться старинными особняками, таксофонами, шумными площадями и уличными фонарями, согнувшимися буквой «г».

А вот после чугунного моста, выгнувшегося над грязной речушкой Чернявкой, уже началась окраина, застроенная бревенчатыми многоквартирными трёхэтажными домами с непременными решётками на окнах. Здесь брусчатые дороги сменились просёлочными. Однако электричество не ушло. Мутные окна квартир пропускали наружу жёлтый свет, сражающийся с сумраком. Возле одного такого дома я и оставил мотоцикл. Глупо ехать на краденном прямо к съёмной квартире. Потому-то дальше я и пошёл пешком, не обращая внимания на подозрительные взгляды местных обитателей.

Немного поплутав, я добрался до нужного дома. Он в числе ещё трёх хибар окружал небольшой двор, где с дохлой крысой играл пяток дети. А чуть в стороне от них парочка будущих художников рисовала мелом на металлической входной двери, будто бы исцарапанной гигантским ножом. Узнаю работу чёрной гончей. Одной из слабейших тварей, что посылают в разрывы ящеры, то бишь демоны на местный манер.

– Красиво, – оценил я художества детей. – Это принцесса?

– Ты чего, дядь, это жаба-а! – протянул один из них, возмущённо засопев сопливым носом.

– Так чего она белая? Зелёная же должна быть.

– Дык у нас нет зелёного мелка!

– Так, может, я куплю у вас один из белых мелков, а вы на эти деньги приобретёте себе зелёный или ещё что-нибудь?

– Не обманешь, дядь? – сощурился мелкий.

– На, – протянул я ему пару банкнот.

– Давай, – он торопливо схватил их и сунул мне мелок, не веря своему счастью. Наверняка на эти деньги он сможет купить с десяток мелков, а то и больше. Понятно, почему детские глаза загорелись от счастья!

– А ворона живого изловить сможете? Или грача? – спросил я, сверху вниз глядя на радостных «художников». – Заплачу в три раза больше, чем за мелок.

– Запросто, – заверил меня малец и азартно улыбнулся, продемонстрировав отсутствие переднего зуба. – Совсем вам жрать нечего, да? Ну, дык, если умеючи, то даже ворона вкусная. Но лучше, конечно, жирного голубя. Правда, они у нас уже шуганные, а вот вороны нет.

– Вот и принесите мне ворона или грача, – усмехнулся я и назвал номер квартиры. – Жду.

– Мы мигом! – выдохнул мелкий и вместе со своим товарищем ломанулся прочь.

А я открыл дверь и поморщился от запаха, царящего в подъезде. Сырость, приправленная «изысканными» нотками тухлятины. Нет, отсюда надо съезжать, а то даже перед Ищейкой будет стыдно.