Конечно. Он же не мог знать, что я там буду. Я сама-то не знала, пару ведь отменили внезапно.

Я ищу объяснения нашим столкновениям и этим подаркам. Так сложно поверить, что это всё для меня. От него. А если нет? Если я и правда ошибаюсь? Лучше сразу вытравить из своей головы такие мысли, чем потом больно разочароваться. А то будет что-то из серии: «Сама придумала. Сама обиделась». Парень и знать меня не знает, и не думает обо мне, а я тут сочиняю.

Но мишка есть. Я прижимаю его к себе, снова уткнувшись носом в макушку. Того специфического запаха совсем не осталось, он теперь только в моей голове. Уснуть так и не смогла. Выучила всё, что задали, посмотрела фильм, послушала музыку. Бесполезно. На тумбочке у кровати стоят цветы, и я смотрю на них, опять улыбаясь. А ведь на подоконник не пошла…

Боже, как глупо это звучит!

Но не пошла. Запретила себе. Искусала губы от любопытства. Приехал или нет? Не знаю, что с этим делать. Со мной никогда ничего подобного не приключалось.

Сквозь щель между плотными занавесками видно, что на улице светает. Теперь уже можно даже не пытаться поспать, и я лезу в тайник за дневником. Подложив под спину подушки, сажусь, скрестив ноги в щиколотках, устраиваю между ними мишку и, раскрыв тетрадь, долго смотрю на пустые странички.

Рука сама выводит сердечко в центре, а внутри вопросительный знак. Как могут звать такого, как он?

На свободном месте выписываю в столбик мужские имена, примеряя их на татуированного парня.

Ярослав…

Тимур…

Руслан…

А может, вообще, Николай или Максим?

– Не-е-ет, – поморщившись, зачёркиваю последнюю строчку.

Отступаю от списка и пытаюсь нарисовать рядом череп. На его теле набиты такие. С большого расстояния разглядеть их подробнее сложно, да и художница из меня так себе.

Интересно, чтобы сделала со мной мама, если бы я пошла в тату салон и набила себе хоть что-нибудь? Маленькое, незаметное под костюмами для выступлений, иначе и Роза Марковна со мной что-нибудь сделает.

Рассмеявшись, хлопаю себя ладошкой по лбу и качаю головой. Понятно же, что ничего такого я не сделаю. Но очень и очень заманчиво.

Закрыв дневник, прячу его обратно в тайник вместе с медведем. Ещё раз глянув на букет, выбираюсь из постели. Раз уж рано встала, можно устроить лёгкую пробежку по пустым улицам.

Собираю волосы в пучок, переодеваюсь в спортивный костюм и всё же раздвигаю занавески. Ни-ко-го.

Если бы он вдруг там оказался в такое время, точно было бы крайне странно. И даже пугающе.

Спускаюсь на первый этаж. Так хорошо, тихо в доме. Выхожу на улицу. Глубоко вдыхаю прохладный влажный воздух, пропитанный хвоей, разминаюсь и выбегаю за территорию. Сворачиваю по дорожке сразу в сторону пруда, периодически поглядывая за пульсом на смарт-часах. Оббегаю его по специальной беговой дорожке и, сбавив темп, возвращаюсь к дому.

– Только не говори, что ты заболела? – мама ловит меня на лестнице.

– Не заболела. С чего ты взяла? – удивлённо смотрю на неё.

– Глаза блестят нездорово. Показалось, наверное, – внимательно рассматривает меня.

– После пробежки, скорее всего, – пожимаю плечами и ухожу к себе.

Приняв душ, ладонью вытираю запотевшее зеркало и смотрю на свои розовые щёки и улыбающиеся губы. Глаза и правда блестят. Это всё бабочки под кожей виноваты. Они никак не угомонятся.

За завтраком мама придирчиво меня рассматривает.

– Нет, не нравишься ты мне, – заявляет она. – Запишу тебя на сегодня к нашему терапевту.

– Со мной всё нормально, – уверяю её.

– Не спорь, пожалуйста, – морщится мама. – А то голова с утра начнёт раскалываться.

Умолкнув, допиваю свой чай без сахара и ухожу из-за стола. Дядя Лёня уже ждёт. Подмигнув, снова всовывает мне в ладошку карамельку и открывает дверь машины.