– Меня зовут Диана. Сразу говорю, идти ты будешь за мной на расстоянии пары метров. И как только дойдем до моей улица, дальше я пойду сама. Договорились?
– Да без проблем. Я Аза. Точнее Азат, но можешь называть просто Азой.
Она резко развернулась и рванула вперед, придерживая руками свисающее с плеч пальто. Азату захотелось догнать ее и идти рядом, узнать как можно больше о ней, задать сотни вопросов, в том числе и про пальто – больше мужское чем женское. Но он дал слово. Придется сдержать.
– Ты не отставай сильно. И расскажи что-нибудь, – она повернулась вполоборота, чтобы увидеть Азата, и довольная от того, что он идет себе смирно за ней, улыбнулась.
– А что рассказать? Сегодня был в баре. Потом мне набили морду. Не сильно, конечно, но лицо все еще болит.
– И ты ничего не сделал в ответ? – удивилась она.
– А что я мог? Даже не знаю…
– И всегда так? Если тебя ударят, ты промолчишь?
– Как бы правильно выразиться. Я пацифист и…
– Ну да ладно. Твое дело на самом деле. Мы пришли, и тебе дальше нельзя.
– До двери подъезда хотя бы? Я обещаю, что буду также держать дистанцию.
Она остановилась, сделала несколько шагов к нему, сжала губы и медленно развела руки в сторону
– Прости, но тебе правда нельзя. Если ты не хочешь, чтобы тебя побили опять.
– Ну да ладно. Мне не впервой.
– Я тебя очень прошу, – и этих слов было достаточно. А еще было достаточно ее взгляда, которым она молила не делать глупостей и не идти за ней.
– Как я смогу тебя найти? – прокричал он, когда черты ее лица стали растворятся в темноте.
– На крыше! Где же еще!
Он ничего не сказал в ответ, а лишь дождался, когда силуэт незнакомки станет неразличим в темноте улицы, а звук ее шагов об мокрый асфальт растворится среди тысячи звуков города, ночной жизни и капающего в пол силы дождя. Он пройдет рядом с остановкой. Зайдет в подъезд, где осталась не закрытой решетка, и подтолкнет ее плечом, чтобы никто не узнал о секретном и важном месте. Тем более сейчас, когда он встретил там чудаковатую и странную девушку. А потом пойдет к своему дому, где за дверью квартиры его ждет постель и, может быть, несколько часов бессонницы.
Обещание маме
– Ты слишком добрый. Слишком! – сказал Баха, протягивая пугающую одним лишь своим видом стопку отчетов.
– Ну а что мне надо было сделать?
– Не знаю. Я бы камень кинул или укусил за ногу. Чтобы эти черти помнили всю жизнь!
– Ну да. А потом догнали бы и еще наваляли. Их там человек пять было, если что!
– Аза, кого ты обманываешь? Будь там один человек, ты бы все-равно ничего не сделал. Я вот понять не могу. Ты не похож на лоха, кто боится получить по морде, – Баха замер, прищурив глаза и разглядывая друга. -Точно не похож! Что же ты не делаешь ничего в ответ?
– Ладно. Хватит меня тут допрашивать, – в голосе Азата звучала раздражительность. Такие темы он не любил, и сейчас хотелось одного – сфокусироваться над своими задачами. А непрекращающиеся все утро вопросы о подбитом носе, кровоподтеках и синяках уже задолбали. Надел наушники и сделал вид, что работы много и на поговорить времени нет.
Когда Баха ушел, он откинулся на кресле, подкинул небольшой мяч вверх, и выпил кофе, без которого в последнее время почему-то не работается. С каждым днем он все сильнее замечал, как после очередной бессонной ночи все вокруг бесит: шум не дает сосредоточиться, и не остается ничего другого, как включить музыку повеселее и утонуть с головой в работе. И очень хорошо помогает кофе, много кофе! После нескольких чашек все как-то возвращается на место, и стук в лобной части, от которого пальцы сами тянутся к вискам, улетучивается во времени вместе с убегающей стрелкой часов. Где-то ближе к обеду энергия вернулась в обмякшее тело, и работа пошла хоть с какой-то, но скоростью. Но это не надолго. Чувства, что бессонница вернется, а вместе с ней и огромный поток мыслей и воспоминаний, набегали короткими вспышками, словно сидели рядом и ждали подходящего момента.