– Это как? – в один голос спросили оба друга Севу.

– Ну, это значит просто погонять. Не бить, а так, свое превосходство показать: кто мы – и кто ты, чмо!

Пацаны недоверчиво переглянулись: Ванька же не просто дурак, а больной, больного обижать нельзя, грех это.

– Гони русского дурака! – заорал внезапно Сева и побежал к Ваньке, увлекая за собой пацанов. – Умная голядь русских дурней победит!

С лица дурачка тотчас исчезла блаженная улыбка, сменившись выражением ужаса. Он с диким воплем сорвался с места и помчался прочь, повизгивая на бегу – точь-в-точь поросенок.

– Да здравствует голядь! – в один голос орали ребята. – Смотрите, как русский от голяди драпает. Голядь победит Русь, ура!

Ванька припустил через весь двор. Из-под ног пулей вылетел вспугнутый кот, с шумом взлетели ленивые голуби. Неожиданно на пути улепетывающего дурачка оказалась скамейка. Он налетел на препятствие и перевалился через него, больно ударившись, завыл и запричитал что-то на своем дебильном языке. Пацаны остановились и хором заржали.

– Эй, вы там! – раздался сзади чей-то хриплый голос. – Совсем, что ли, охренели? Глупого мальчишку дразните, гоняете, а сами- то что, умными себя считаете? Сами вы идиоты! Вот расскажу вашим родителям, чем вы тут занимаетесь! – пожилой мужик гневно тряс авоськой с торчащим из него батоном, в левой руке он держал поводок, на котором выгуливал сиамского кота. Кот в унисон ему угрожающе гнусаво промяукал.

– Бежим! – крикнул Сева – и трое нырнули в подворотню. Это был чужой двор, так что разгневанный мужик едва ли знал, кто их родители. Вслед убегающим неслось: «шпана», «будущие уголовники» и тому подобное.

– А немцы раньше таких, как Ванька, – того, – выпалил Венька, переводя дух, и выразительно провел ребром ладони по кадыку. – Под корень!

– Они и твоих тоже… под корень, – так же тяжело дыша, небрежно бросил Мишка. – Забыл?

– Запомни: я не еврей! Я голядь, как и ты! – почти закричал Венька. – Еще раз скажешь – в лоб получишь, ясно?

– На себе не показывай, – встрял Сева.

– И ты тоже со своими русаческими прибаутками, – фыркнул Венька.

– Значит, так, пацаны, – Мишка обхватил друзей за плечи. – Давайте раз и навсегда: нет в нашей компании больше ни евреев, ни русских.

– Ни хохлов! – среагировал Сева.

– Мой папа, если хочешь знать, никогда себя хохлом не считал и мне говорил: украинцы – ветвь русской нации, – тотчас парировал Мишка.

– А теперь мы все голядь, – примирительно произнес Венька. – Один народ!

И они, рассорившись и тут же помирившись, зашагали в свой двор…

– Опять эти националисты русских унижают, – Алла Васильевна комментировала сюжет «Вестей», сидя в удобном кресле перед телевизором. – Русские школы закрывают. Скоро совсем по-русски говорить нашим запретят! Избаловали этих прибалтов в советские годы, а они теперь на русских отыгрываются. Посмотри, что делают!

– Мама, а ты никогда не задумывалась, что русские, может быть, тоже бывшие прибалты, только не знают об этом? – Диана выплюнула в блюдце черешневую косточку. – Плохо же у тебя эта машинка работает: написано, что освобождает ягоды от косточек, а на самом деле – ни фига!

– Ну, бывает, проскакивают. – Мать повернулась к дочери. – Постой, а как это так: русские – и тоже прибалты? Мы же славяне, доченька!

– Ну да, нас такими сделали. А раньше здесь вот, в нашей области, жило литовское племя голядь.

– Голытьба, что ли? Ну, так это не литовцы, а свои нищеброды были.

– Я говорю – племя такое было, – Диана прокусила ягоду – вот эта без косточки. – Говорило на своем языке, своим богам поклонялось, а русские его завоевали и заставили заделаться русскими. А кто против, тех, – она провела чайной ложкой под подбородком. – Выбили всех. Нам с Костей это рассказал один старик, прикольный такой. Краевед!