Но зато я отчетливо вижу, почему это происходит и вступаюсь за официантку. В мире и так слишком много несправедливости, чтобы я мог проигнорировать еще и эту. Люди передо мной рассеиваются, а я остаюсь один переваривать последние новости. Понимаю, что не могу больше здесь находится и незаметно продвигаюсь к выходу. Мне нужно сначала на воздух, а потом домой… залечивать свои раны.

Альбина

Незнакомец морщится от яркого света, а потом переводит взгляд на меня и расплывается в мерзкой улыбке. Меня передергивает от отвращения, а по спине ползет леденящий озноб. Несколько раз растерянно мигаю глазами, чтобы убедиться, что это не сон, и начинаю кричать, как ненормальная.

Парень морщится и закрывает руками уши, а на мой ор прибегает заспанная мачеха. Сразу замечаю, что она с трудом держится на ногах и раскачивается из стороны в сторону, пока не хватается рукой за шкаф.

– Ты чего орешь, дура? – спрашивает низким прокуренным голосом.

– Кто это? – киваю на парня, старательно прикрываясь футболкой.

Теперь при свете мне кажется, что я стою перед ним голая. А еще я замечаю, как в его взгляде проскакивает мужской интерес и похоть. И это приводит меня в еще больший ужас.

– Это сын мой, – отвечает мачеха, – и теперь он будет жить с нами.

– Какой еще сын? – не могу поверить своим ушам. Пока она жила с моим отцом никакого сына даже близко не было.

– Единственный.

– Откуда он взялся? И почему он спит в моей кровати?

– А где же ему еще спать? Свободных комнат больше нет.

– Это моя комната, – давлю интонацией, выходя из себя.

– А та, в которой сплю я, моя.

– Послушайте, эта квартира моя по праву. Она мне от отца досталась.

– Ошибаешься, деточка, это квартира моя. А я по доброте душевной позволяю тебе здесь жить. Но чувствую, что зря. Тебе уже исполнилось восемнадцать. Давай, катись, если что-то не устраивает.

Я не верю, что отец мог так поступить со мной и переписать квартиру полностью на мачеху. Но я не знаю, где можно посмотреть завещание и убедиться, что она врет.

– Мне некуда идти, и вы это прекрасно знаете.

– Раз некуда, хватит выделываться.

– Как я буду жить в одной комнате с незнакомым парнем?

– А что такого? Вы теперь, как брат и сестра.

Перевожу взгляд на этого родственника и чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Насчет сына, скорее всего, мачеха не врет, у них явно есть что-то общее. Отталкивающее и омерзительное.

Возраст этого отпрыска не могу угадать даже примерно, потому что он явно страдает лишним весом и какими-то проблемами с кожей. А еще он очень неряшливый, потому что на всю комнату чувствуется запах немытого тела и пота. Клянусь, мне теперь на свою кровать не лечь никогда в жизни.

– Ты это…, – неопределенно водит в воздухе руками, будто не может подобрать слов, – завтра прибери здесь все. А то развела бардак, перед гостями стыдно.

Сомневаюсь, что эти гости способны увидеть хоть что-нибудь, кроме бутылки водки, но молчу, опасаясь вывести мачеху из себя.

– И сыночка мой не привык жить в таких условиях. Ему нужен уход и полноценное питание. Приготовишь завтра что-нибудь вкусное.

Мне хочется возмутиться и заорать, причем здесь я? Ведь это же ее сын, почему я должна для него что-то делать. Но опять же молчу, чтобы не ухудшать ситуацию и не спровоцировать скандал. В ней же сейчас алкоголя больше, чем в винной бочке.

Мачеха уходит, видимо, посчитав, что вопрос исчерпан, а я тут же заворачиваюсь в длинное полотенце и убегаю в ванную. И только здесь вспоминаю, что шпингалет так и не починила. Ладно, черт с ним. Мыться пока не собираюсь, главное одеться.

Натягиваю на себя длинную футболку, которой прикрывалась в своей комнате, немного подумав, джинсы тоже оставляю, и выхожу из ванной. Естественно, спать в своей комнате я теперь считаю невозможным, поэтому прихватив с полки в прихожей запасную подушку и старенький плед, устраиваюсь в большой комнате на старом прокуренном диване.