Глаза темнеют сильнее, а улыбка, которая играет на его губах, больше похожа на оскал. Черт. Что-то мне подсказывает, что я снова сплоховала: наивная, поверила, что все будет так просто? Но, черт возьми, я правда не понимаю! Какой смысл держать меня?! Он меня не любит!

Тишина давит. Я пытаюсь разобраться и найти хоть какой-то намек на «ответ», но в упор его не замечаю. Зато стук графина о стекло здорово нервирует. Нет, Ильяс его не швыряет, а просто ставит, можно сказать, что даже аккуратно, однако звучит этот тихий «тук», как какая-то точка. Или жирный гвоздь в мой гроб.

Встает. О нет! Зачем он встал?! Смотрит еще так тяжело, что я буквально прилипла к стулу. Окаменела. Не понимаю, что будет происходить дальше, если честно. То есть вообще. То есть абсолютно, блин! Сердце так сильно стучит в груди, а Ильяс только нагнетает молчанием и своим промедлением. Ленцой, которая раньше меня так привлекала, теперь кажется адом.

Он двигается так медленно. Каждый шаг ближе — реальный гвоздь в мой гроб. Пусть он молчит, но я чувствую угрозу, исходящую от супруга. Зачем?! Зачем он давит меня?! Не понимаю…

- Ты, кажется, чего-то не поняла, Дарина…

Ильяс говорит тягуче, как болото, в которое меня всасывает собственная паника. Я слежу за ним маленьким волчонком, но когда он останавливается за спиной — все. Тут мои полномочия, как говорится, всё. Не хочу допускать его в зону, где не вижу, при этом не могу изменить ситуацию, так как потеряла способность шевелиться, черт бы меня побрал! У меня нет опыта. Наверно, это из-за этого. Я не умею и не знаю, как общаться с мужчинами и как читать их между строк. Умела бы — не оказалась в такой ситуации. А так что? Я снова судила по себе, а надо было мыслить шире, потому что изначально это «присядь» не сулило ничего хорошего.

Крупные ладони тем временем ложатся мне на плечи. Я пытаюсь отбрыкаться, потому что не хочу чувствовать их тепло, однако меня никто не спрашивал. Он усиливает давление, и остается только шипеть.

- Убери свои руки! Я не…

- Закрой рот, - грубо.

От этой внезапной грубости, жесткости, я застываю зайчишкой. Снова. Мечтаю о своей скорлупке. О домике. Об убежище. Слезы накатывают. Господи, какая же я все-таки слабая…я осознаю это так ярко именно в этот момент. Что я могу? Меньше его раза в четыре, слабее физически и морально. Ему сломать мне ключицы, притом сразу две, ничего не стоит! Боже…неужели в интернете говорили правду?

- Ты, видимо, чего-то не поняла, дорогая, - продолжает холодно, больно «массируя» плечи, - Я рассчитывал, что ты проспишься и придешь в себя…

- Мне больно, Ильяс…

Шепчу так тихо, так жалостливо, и мне действительно страшно. Страшно! Пожалуйста, отпусти меня… а он только смеется в ответ. Глухо, хрипло, бархатно, как только он умеет. Пускает мурашки. Я реагирую на его голос и готова это признать, но сейчас не хочу быть ближе — мечтаю о спасении. Получаю малое. Хватка становится легче, но он не собирается покидать зону моего комфорта, наоборот. Сокращает расстояние, чтобы прошептать на ухо.

- Тише, не трусись зайкой, дорогая. Я тебя не трону.

- Ты уже трогаешь, отпусти…

- Так? Да. Ты — моя жена.

- Ненадолго. Развод…

Резко рука перемещается мне на горло, и он заставляет повернуть голову на себя. Глаза — черные дыры. Они такие темные, что в них просвета не видно вообще, а я раньше звезды ловила…черт, как могла так обмануться?

- Дарина, я скажу тебе только один раз. Исключи это слово из своего словарного запаса. Для своего же блага.

- Ильяс…

- Не жалуйся на боль, я тебя почти не касаюсь.

- Но касаешься. Отпусти. Это неприятно.