Эту историю мне рассказала дочь. Новогодняя ночь, после двенадцати двор шестнадцатиэтажки заполнен жильцами. Народ, поддерживающий китайскую индустрию фейерверков, с удовольствием пуляет в небо ракеты. Шум, грохот, веселье. Подъезжает иномарка. Выходит мужик и начинает спрашивать у всех, а не проживает ли в их доме Вова Мельников. Народу не до Вовы. Почти у всех в руках, кроме боеприпасов, бутылки и стаканы. Похоже, социолог-самоучка погорячился. Это ведь не село, где все друг друга знают, а вполне обычное подмосковное домостроение. Я сам в своем подъезде при пяти этажах за двадцать пять лет не все фамилии выучил. Наконец, мужику надоело выяснять проживание какого-то Вовы в этом доме, и он, открыв дверцу машины, закричал внутрь:

– Вова, проснись и посмотри сам, твой это дом или нет?

Сценка, свидетелем которой я стал. Автобусная остановка в лесу за чертой подмосковного поселка. Через дорогу, правее меня метров на двадцать такая же остановка. Из леса выходит песик с явным намерением по своим собачьим делам перейти на нашу сторону дороги. Будучи хорошо воспитанным, он не кидается через дорогу, а не торопясь, идет мимо полотна к пешеходному переходу. Остановившись перед знаком «Переход», он смиренно выжидает, когда можно будет, не нарушая правил дорожного движения, перейти магистраль. Не менее хорошо воспитанные водители, двигающиеся в обеих направлениях, также останавливаются перед зеброй. Песик, ласково помахивая хвостиком, неспешно осуществляет этот переход и скрывается в лесу. Все-таки приятно иметь дело с воспитанными человеками и зверюшками.

Где-то на четвертом году супружеской жизни у меня состоялся знаменательный разговор со своей благоверной. Я задал ей вопрос:

– Я стал хуже после женитьбы?

– Да нет, такой же раздолбай, каким и был.

– Тогда чего ты пытаешься меня исправить? Я прекрасно знаю, что ты права, но никогда этого не признаю, потому как мущщщина. Ты мне хоть раз чего-нибудь доказала?

– Да нет.

– Так и не пытайся.

И все. Моим делом было давать ей указания, а вот выполнять их или нет, она решала сама. Меня это вполне устраивало. Не буду же я соваться в бабские дела. Кстати, ее подруг тоже немного удивляло, что из этого шалопая получился вполне приличный муж.

Так и прожили 34 года в мире и согласии. Правда, был один эпизод, когда мы в кровь разругались и не разговаривали друг с другом целых семь минут. Она сдалась первой, а я был готов играть в молчанку еще минут десять. Все-таки у мужиков твердость духа выше.

По-настоящему я понюхал производство, когда перешел с Опытного завода в цех синтеза аммиака. Получилось так, что я перепрыгнул три ступени в производственной иерархии, поэтому пришлось поднапрячься, чтобы хоть как-то сравняться с операторами и машинистами цеха. Одно хорошо, что персонал был очень квалифицированный, и у меня не было особой необходимости вмешиваться в процесс. Поэтому я больше спрашивал, чем отвечал. До сих пор не стесняюсь спросить что-либо у рабочих, а тогда тем более. Процесс синтеза аммиака требовал большого уважения к себе. Давление 320 атмосфер15, водород, температура в реакторе – полтысячи градусов. Полистал литературу по процессу, лез во все дыры и через пару месяцев, я думаю, что сравнялся по знаниям со старшими операторами, а в чем-то начал их и превосходить. Все-таки технолог цеха.

В целом ко мне рабочие относились неплохо. Подсказывали, как лучше. Но была группа мужиков, которые постоянно доставали меня. То не так, се неправильно. Да вот это надо так сделать. Если быть точным, постоянно трепали мне нервы. А с другой стороны, когда наступал волнующий момент распределения дополнительных ежемесячных премий, то мне приходилось ставить их во главе списка. По работе к ним претензий не было, а придумывать промахи было как-то неприлично. Так и шло дело – они треплют мои нервы, а я им в конце месяца за это премии.