Они дошли до серой панельной девятиэтажки. Дома был Стас, лениво бренчащий на ленинградской семиструнке. Увидев искореженного и источающего ароматы городских нечистот брата, Воинов-младший охнул, однако же Влад жестом усмирил его, дав своим видом понять, что ни на какие вопросы сейчас отвечать не собирается, и повёл Дашеньку на кухню поить крепким чёрным чаем.

Влад переоделся в чистую благоухающую свежестью одежду (вельветовые штаны и белую в надписях футболку) и вернулся на кухню, где светловолосая фройляйн рассеянно помешивала давно растворившийся в чае сахар и пустыми глазами буравила зашторенное окно.

– Всё хорошо? – спросил Влад, целуя её в макушку.

– Замечательно, – уныло улыбнулась она, задержав его около себя.

Она обхватила руками его узкие вельветовые бёдра и прижалась щекой к пульсирующему животу. Взбалмошный музыкант дерзко овладел её маленьким осторожным сердцем, стал эталоном мужского совершенства; она была влюблена в его тело, в его творчество, в его мысли, в его муз и тайных бесов. Она хотела стать его маленькой игрушкой, амулетом, который он мог положить в карман и всегда носить с собой.

– Хочешь печенья? – прервал её горестные размышления божественный баритон.

Она отрицательно покачала головой.

Они допили чай в торопливом молчании и сговорчивом переглядывании.

Маргарита Аркадьевна ещё утром уехала вместе с мужем на дачу (эталон постсоветской действительности) до завтрашнего вечера. Дома никого кроме понимающего Стаса. Влад предложил Дашеньке экскурсию по своей комнате. Экскурсия была непродолжительной. Даша бегло осмотрела небольшую комнатку с двумя аккуратно заправленными кроватями вдоль стен, желтовато-кремовыми шторами, тумбочкой и узким шкафом в углу около двери. Влад пристально разглядывал свою Джульетту, и его красноречивый взгляд лучом похотливого безумия прожигал её насквозь. Зеленоглазая Неферия предусмотрительно потребовала телефон.

– Мамочка, – невинно-добродетельно пропела она в трубку, робким взглядом изучая тёмную фигуру Влада в свете солнечного окна, – я сегодня ночую у Стаськи.

Ворчливое согласие было получено. Влад выдернул телефонный шнур из розетки и закрыл дверь комнаты на ключ.

– По-моему, ваши отношения развиваются слишком бурно, – с лёгкой плотоядной завистью сказала Настёна, по привычке высовываясь в окно для традиционного перекура.

– Может быть, – пробормотала Дарья, с трудом подавив позыв к зевоте. Она с ногами залезла на диван в цветах и устроила тяжелую голову на согнутой руке.

– Вот-вот, – торжествующе усмехнулась Настя, подняв вверх указательный палец. – По ночам надо спать, а не заниматься чёрт знает чем.

Дарья не ответила. Поплотнее запахнув на себе коротенький ситцевый халатик, она блаженно полуприкрыла тяжёлые веки и вытянула во всю длину гладкие блестящие ноги. Настёна докурила, щелчком отправила смердящий окурок в недолгий полёт и села рядом с подругой.

– Ну, и как он? – с любопытством спросила Настя, заерзав от нетерпения на месте.

– Восхитительно, – улыбнулась Дарья, прищёлкнув языком.

– И это всё, что ты можешь мне сказать? – жаждущая откровений Настенька потормошила вялую подругу. – Влад, наверное, очень сильный и выносливый человек, раз уж смог после вчерашней бойни восстановиться и всю ночь напролёт ублажать мою дорогушу, – Настёна потрепала подругу по сонной щеке. – Ну, давай, давай рассказывай, – поторопила смуглянка. – Проведи со мной просветительную беседу, займись ликбезом, а то вдруг мы с Санечкой тоже решимся впасть в любовное неистовство, а я возьму и оплошаю.

– Не знаю, что тебе сказать, – хрипловатым голосом ответила Дарья, лениво потягиваясь. – Мне так сейчас легко и спокойно, ничего не хочется делать, даже разговаривать.