Разумеется, все это время я не была одна. Были люди, которые меня окружали, коллеги по работе, мама. Но, честно сказать, моих девчонок ужасно не хватало. А звонить им и жаловаться как-то стыдно. Да и темп работы у меня был такой, что не до посиделок с друзьями. А сейчас будто снова вернулась в то время, на год назад. И не было всех этих перемен.

Домой я зашла с легкой улыбкой на лице и в хорошем расположении духа. Но не судьба мне была сохранить этот настрой.

Уже на пороге меня встретили несколько пар мужской обуви. Такой старой, затертой, все в побелке или еще какой строительной пыли. И безумно, безумно пахнущие мужским застарелым потом.

- А что здесь происходит? - спросила я то ли маму, то ли тех строителей, то ли новых хозяев нашей квартиры: все они толпились в моей комнате.

Да, с*ка, в моей комнате! Один из них сидел на моей кровати. Другой облокотился на мой шкаф. А новые собственники расхаживали по МОЕЙ комнате, будто они уже в ней живут. С*ка! Ненавижу!

- О, Настя, уже пришла… - как-то слишком тихо и грустно сказала мама.

Она явно была лишняя в той компании. Но и уйти не могла. Потому что некуда.

- Что. Здесь. Происходит. - Еле сдерживаясь спросила еще раз.

- Мария Олеговна и Артем Игоревич приехали со своей бригадой, которая будет делать у нас, то есть уже не у нас, ремонт. Вот обсуждают детали.

- Мы еще здесь живем, они в курсе? - я спросила немного громче, чем надо.

- Настя…

- Что Настя, мама? Это моя комната! Я в ней живу! Да, пока, но вот сейчас это моя кровать. Встаньте, - грубо обратилась я к одному из строителей, - я покрывало стирала неделю назад, а вы на него своей грязной з… точкой сели.

- Настя, ты что такое творишь? - испуганно посмотрела на меня мама.

- Я творю? Что вы все здесь творите? Вон из моей комнаты!

- Девушка, - подала писклявый голос очевидно новая хозяйка квартиры, - это больше не ваша комната. И живете вы здесь только потому, что мы вам разрешили пожить в ней до вашего отъезда. Но мы не договаривались, что не будем начинать делать ремонт. Уж извините нас, - конечно, ага, извиняется она.

- И где, позвольте, нам, ой, мне, теперь ночевать? - обратилась я к ней.

- Настя, у нас есть раскладушка, помнишь? Мы на склад в гараж еще ее не отправили. Можно будет ночевать на ней у меня в зале, - вмешалась мама, очевидно чувствуя назревающий конфликт.

- Что? Зачем мне спать на какой-то гребаной раскладушке, когда у меня есть своя комната, своя кровать?

- Может потому, что она больше не ваша? - Мария мать ее Олеговна вмешалась.

- За-*-бись!

- Настя! Немедленно извинись!

- И не подумаю! Да, мы продали вам квартиру, но это пока не дает вам право хозяйничать там, где пока лежат наши вещи. Уговор был, что до отъезда мы живем, значит, и ноги вашей быть здесь не должно!

- Настя, мне сейчас очень стыдно за тебя, - опять мама пытается выбелить нас.

И тут я смотрю на всю эту компанию: хозяева эти новые, которые в первую очередь думают о том, как бы повесить балдахин для кровати их дочери и перекрасить стены в розовый цвет, строители, которые беспардонно ведут себя на чужой территории и мама. Мама, которая должна была отстоять нашу территорию, пусть и на неделю. Но не лебезить перед ними. Они сделали нам одолжение? Плевать! На все плевать!

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и направляюсь обратно в прихожую, где вонь достигает просто максимальных значений, будто обувь эту кто-то там внизу нагревает. Быстро обуваюсь, беру ветровку, сумку, которую не успела еще разобрать, и где лежит купленная свежая маковая булочка для мамы, и выбегаю. Выбегаю из дома, которого у меня и нет уже.