- А шоппинг люблю ещё меньше! – признаваться, что, не получив утреннюю порцию кофеина, она ненавидит вообще всё, девушка постыдилась, поэтому, чтобы не показаться ханжой, в долину спускалась безропотно и, если и ругаясь, то сквозь зубы и безадресно.

Вчера её доставили сюда с противоположной стороны холма, видимо, чтобы хитрый дракон не заподозрил неладное, так что Пижма, всегда далёкая от красот природы и считающая неотъемлемыми составляющими отличного отдыха интернет и пиво, невольно залюбовалась.

Деревенька выделялась яичным желтком в ямке подготовленной для теста муки: маленькие домики, норовящие перещеголять друг друга цветастыми боками, теснились в серёдке утопленной в верхушку горы поляны; во все стороны разбегались ленты разноразмерных тропинок и казалось, что одна или две вот-вот прорежут каменную стену, и тогда не сдерживаемые холодным камнем краски, перемешавшись, хлынут наружу, затапливая и расписывая серый мир.

- До чего же тоскливо тут, наверное, живётся, - фыркнула Пижма, загоняя кольнувшую в сердце зависть поглубже. – Делать нечего, пойти некуда. Тоже мне, идиллия!

- А мне нравится. Так у них спокойно, так светло. Вдали от городов люди умеют оставаться счастливыми, ещё помнят, каково это, - честно ответил Леонард. Нет, он вопиюще неправильно себя ведёт! Разве имеет права мужчина, да вообще кто-либо, делиться чувствами? Хвалить что-то, вставать на защиту вместо того, чтобы бросить едкое замечание?

- Угу, только они тебя прибить хотели. Развлечения ради.

- Они не со зла, честное слово! Это всё пропаганда. Магических существ всегда побаивались, вот и записали дракона в злодеи, не разбираясь, что к чему.

- И ты их ещё выгораживаешь?! – вот сейчас он начнёт отпираться и доказывать, что люди, конечно, идиоты, но он выше их глупости.

- Да, выгораживаю.

- Почему?!

- Потому что они мне нравятся. И потому что мне есть, с чем сравнивать. Поверь, эти люди – хорошие. Ну, практически все, - Лео злобненько потёр ладошки друг об друга и агент удовлетворённо хмыкнула: нельзя совершенно бескорыстно любить людей. Люди – сволочи. Это всем известно. А Лео просто притворяется, чтобы не показаться циником новой знакомой. Но Пижма-то знает, с какой лёгкостью торгуют человеческими жизнями те, у кого появляется такая возможность.

Назвать ярмаркой ежеутреннее скопление торговок у главных ворот деревеньки (крест-накрест сбитые у самой широкой тропки доски при полном отсутствии забора) не повернулся бы язык даже у подхалимов, обладающих, как известно, поистине поэтической фантазией. Тётки просто собирались на рассвете почесать языки, но, дабы не прослыть бездельницами, прихватывали с собой на обмен огородные дары да всякую ненужную мелочь: керамику, вышивку, резные ложки, неугомонных детей, которые дома до возвращения матери успеют всё разнести. Последние, зевая, со страдальческим видом держались за материнские юбки или сидели на земле, опираясь о чьи-нибудь ноги. Безобразничать в такую рань не хотелось ни одному хулигану.

- Пошли, - потянул Лео подругу к немолодой конопатой тётке. Пижма напрягла память, но так и не сообразила, видела ли её в толпе жадных до драконьей крови селян.

- Леонард, мальчик мой! – заметила она парочку ещё на подходе и сразу раскрыла объятия, потрясая огромной мягкой грудью.

- Здравствуйте, Элла, очень рад вас видеть! – отдышавшись и высвободившись улыбнулся Лео. – Вы, я смотрю, только молодеете и хорошеете?

- Болтун! – покатываясь от грудного смеха, она погрозила дракону толстеньким коротким пальцем. – Слушала бы и слушала!

- А ты не перебивай! – тут же начали советовать подружки.