– Совсем не ко мне. – отмахнулась Марина, вглядываясь в мужчину. Из-за дождя разглядеть человека было сложно. Тем более что он бежал, слегка согнувшись, лицо было скрыто свисавшим рукавом.

– Раз не к тебе, тогда ко мне. Я этих люблю. Горячие, – продолжала прикалываться Надежда Константиновна. – Ты знаешь, что они в туалетах жопу моют, а не бумагой подтирают, и х… у них обрезан.

– Оставь её, она и так сама не своя. Смотри, покраснела как свёкла. – вступила в разговор Галина. – У неё родители, сама знаешь, потом матросу порубают конец на пятаки и скажут, что так и было.

– Не век же в девках сидеть. Так, недолго и плесенью покрыться. Хватит краснеть при слове «пиписька»! – не унималась Надежда Константиновна. – Хороший мужик на дороге не валяется. Его надо хватать да в койку тащить, чтобы не убежал. А потом ему: «Дорогой, ты скоро станешь папой!». А чего, сейчас почти все девки по залёту выходят. Вот ни одну не знаю, чтобы до свадьбы девочкой была.

– Можно подумать, ты им свечку держала. Марина, не слушай её. – и опять к Надежде Константиновне: – Родителям расскажет, будет тебе от её отца.

– Не расскажу. Что я, больная на голову, – пробурчала Марина. Она была совсем не прочь послушать Надежду Константиновну. Где ещё запретные знания получить? Книг не было, фильмов тоже. Айгулька только отсмеивалась. У других спрашивать – стыдно показать свою неосведомлённость. Тем более что Марина не гнушалась фразы старшей наставницы использовать в разговорах и слыла «бывалой».

Тем временем мужчина добежал до женщин, встал рядом с ними под козырёк: «Карета подана, поехали!» – он посмотрел на Марину.

– Если только с ними, – девушка указала на коллег.

– Хорошо, поехали с ними. Побежали, – Рафик улыбнулся.

– Маринка, вот вечно ты на сеновал с кузнецом ходишь[1], – засмеялась Галина. – Чего стоим?

Рафик растянул над головой курту, приказал женщинам около него кучковаться, и они дружно побежали.

Надежда Константиновна села впереди, а Марина с Галиной расположили на заднем сидении.

Если честно, то девушке всегда хотелось покататься на этой новомодной машинке. И хотя у отца девушки была «Волга» – машина не для всех, «семёрка» была привлекательней.

По салону чувствовалось, что мужчина заботился о своей машине, как о любимой женщине: ни пылинки, кресла обтянуты специальными ковриками, на руль надет модный чехол из плетёнки, на зеркале болтались чётки.

– Куда кого везти? – спросил Рафик, заводя мотор.

– Сначала меня, а потом их, – опередила коллег Марина. Она назвала адрес.

– Меня раньше высадить можно.

За эту фразу Галина получила локтем в бок.

– Ладно, покатаюсь с Маринкиным хахалем, – засмеялась Надежда Константиновна, по привычке прикрывая рот кривыми и пожелтевшими от курева пальцами. – Смотри, Маринка, уведу.

– Он просто знакомый, – девушка повернула голову к окну и стала изучать, как сползают по стеклу дождинки.

С этого дня она то и дело встречала Рафика. То он случайно проезжал мимо её остановки, то поджидал около работы. Однажды вечером, она возвращалась от подруги домой, как перед ней затормозила знакомая машина. С переднего сидения пассажир пересел на заднее, предлагая Марине занять его место.

– Спасибо, не надо, – зарделась девушка.

– Садитесь, пожалуйста, – повторил мужчина.

Марина села. Рафик представил её просто, по имени. Что ещё он сказал, она не знала, ибо он перешёл на свой язык. Увидев удивлённый взгляд, поспешил её успокоить: «Предупредил, чтобы не заглядывались, – а потом добавил, – если не торопишься, поедешь с нами?»

Она пожала плечами.

Рафик, как выяснилось, был земляком Раджа и хорошо знал Фаруха. Этот факт расположил девушку к мужчине. В доме Фаруха она всегда себя чувствовала в безопасности. Кредит доверия был на высшей отметке.