Всё-всё делилось у Аллы на две части: в одну входили желаемые ею вещи, а в другую – недостойные Аллочкиного внимания. В первой части на равных (особой разницы Алла не видела) существовали, к примеру, новые серёжки, платье «как-на-той-актрисе» и очередная жертва Аллочкиного очарования, а, точнее, её спортивного интереса. Она всегда была абсолютно уверена в своей способности вскружить голову любому. Да что она – сколь раз с досадой, обидой убеждались в том же девчонки, от которых она на спор, смеха ради, уводила женихов. Ну, правда, Аллочка всегда чувствовала, с кем пройдёт этот номер, а с кем нет. Кое-кто мог бы и усмехнуться в ответ на Аллочкин прессинг. Но это нисколечко Аллу не огорчало – все эти олигофрены находились в той части, которая абсолютно её не волновала. Это не они её игнорировали, это она сама плевать на них хотела.

А вот Кирилл плохо вписывался в Аллочкино мироощущение и систему её ценностей. С одной стороны, он, безусловно, входил в сферу её интереса. Но с другой стороны – она не могла заполучить его как всё прочее, чего ей хотелось. Тогда бы надо брезгливо оттопырить губку: «Придурок! Олигофрен!» Она так и говорила себе после очередной неудачной попытки завладеть вниманием Кирилла. Но в этом случае волшебные слова не срабатывали – не возвращали Аллочке её безмятежного покоя.

Алла не упускала ни малейшего случая попасть Киру на глаза, заговорить с ним и немедленно пустить в ход арсенал своих стократно испытанных средств. Она использовала и лёгкое, и тяжёлое вооружение. Обычно она была с ним мила и весела, но это сначала. Вопреки надеждам, в глазах его не загорался ответный огонёк заинтересованности, а наоборот, как будто угадывалась лёгкая усмешка. Тогда внутри у Аллочки начинало закипать, чего она ни за что не желала показать Кирке, и была уверена, что ни об чём он не догадается. Откуда ей было знать, что улыбка её становится злой и натянутой, а слова шутливые превращаются в подковырки, и цель уже другую имеют: не для весёлости говорятся, а чтоб выбить Кира из равновесия.

Как-то, совсем уж выйдя из себя, она язвительно прошлась по Даше… и мечта её почти сбылась – с Кирилла сошло бесившее её выражение снисходительности. Аллочка с живейшим и почти радостным интересом глядела, как он вышел из машины (на этот раз Алла углядела его, когда он сидел в кабине и ждал напарника, на минутку заскочившего домой). Она так и не угадала намерений Кирилла, пока её нос не оказался больно зажат между указательным и средним пальцами Кира.

– Отпусти, дурак! – гундосо вскрикнула Аллочка.

– Запомни, пупсик, ещё раз сунешься куда не следует, будешь с роскошной сливой ходить.

– Придурок чёртов! – зажимая нос ладошкой, в ярости выкрикнула Алла.

Вот этого она не могла простить Кириллу. Во-первых, Аллочка не на шутку перепугалась, как бы нос и в самом деле не посинел, а во-вторых… обращаться так с нею! Ну, он ещё пожалеет, он ещё приползёт прощения просить!

Может, ярость внесла просветление в мозги Аллочки, но она вдруг поняла, кто стоит у неё на пути и из-за кого рушатся задуманные планы. Дашка! Удивительно, но прежде Алла как-то и всерьёз-то портнихину дочку не принимала: Ну да, ходит с ней Кирка. Но это же просто так. Неужто она Аллочке соперница? Смехота! Вот как только до дубоголового Кира дойдёт, что есть ведь Алла, и она вовсе не против, чтоб Кирка за ней приударил – да он же и не глянет после этого на ту замухрышку.

А тут, как психанула она всерьёз на Кирку, так и дошло внезапно, что с Дашкой всё не так просто. Вон как Кир за неё, прям вдыбки поднялся. Так вот кто главный Аллочкин враг! Вот против кого планы строить надо!