* * *

– Да нас теперь и не отличишь!

На визирной площадке стояли две одинаковые Даши. Впрочем, Союзник легко различал их: настоящая, «сегодняшняя» Даша смотрела на разворачивающего рефрактор астронома с нескрываемым интересом, в то время как имиташка боялась его словно «вчерашняя».

Через минуту ненастоящая девочка исчезла. В библиотечной обсерватории тихо зажужжал моторчик, открывая полоску темнеющего вечернего неба.

– Скажи мне, Союзник, – одними губами прошептала девочка, – а она – это действительно не я? Ну, не ещё одна я?

– Действительно. И если тебе это послужит доказательством, я сам грузил эту куклу информацией.

Словно ища подтверждения, девочка подняла взгляд к неясной темнеющей полоске. Туда, где тихо зажигались звёзды.

* * *

В два часа ночи палеофилософ тихонечко появился на выступе библиотечной крыши, лёгоньком мостике, ведущем к темнеющейся на фоне звёзд маленькой библиотечной обсерватории. Там, на середине казавшегося призрачным сооружения виднелась самая что ни на есть идиллическая картинка: вцепившись в поручни, Даша зачарованно глядела на небо, а рядом, размахивая руками, восторженно говорил о его тайнах живущий бескрайними небесами Союзник. Ниндзя знал, как трудно бывает уходить от столь увлечённого рассказчика, и поэтому нисколько не удивился, что Дашенька, в очередной раз попрощавшись, снова и снова задавала Союзнику свои детские, неповторимо любознательные вопросы. А уже расставшись, раз за разом оборачивалась, чтобы помахать в темноту рукою и затем быстренько, словно украдкой, снова взглянуть на звёзды.

Под куполом здания, в Саду забытых растений, палеофилософ показал девочке на «древнегреческую» садовую скамейку:

– Подожди: сейчас мы поужинаем, и я отведу тебя в здешнюю комнату отдыха.

Вынув из микроволновки заранее запечатанный ужин, палеофилософ снова направился к девочке. Мирно посапывющей на голом мраморе. «Недолёт», – прокомментировал базовец.

Через минуту, когда он вернулся из комнаты отдыха, у ног девочки вспыхнули два ярких кошачьих глаза.

– Мррр?, – осведомился философ.

– Очень, – едва слышно мурлыкнул Тёха.

Ангел и не заметила, как под головой возникла подушка, а сама она оказалась плотно завёрнутой в термостатическое одеяло.

Два или три раза философ подходил к девочке и внимательно вглядывался в её веки. Наконец он заметил переход сна в «парадоксальную», «быструю» фазу. Минут через десять, когда глаза девочки вновь стали двигаться медленно, Ниндзя отсчитал ещё пару циклов, и, поставив таймеры кухни, провалился в чуткий «ниндзевский» сон.

Проснувшись, девочка долго не могла понять, откуда здесь подушка с одеялом, и, самое главное – как братец Ниндзя успел приготовить ей завтрак, если она проснулась только что.

Всё утро палеофилософ то объяснял девочке этот и многие другие здешние «фокусы», то с ангельским терпением преподавал ей основы танца под названием у-шу. Время шло незаметно, но Ниндзя, плавно переведя разговор на кулинарные темы, в виде одной из них совершенно логически предложил ещё раз позавтракать. Играя с «котиком», Даша и не заметила, как на дорожке появился Землянин. В тот же момент лохматая молния, рикошетировав от Землянина, вновь оказалась у ног Ангела. Дружески обслюнявленный и опрокинутый, Землянин смеялся.

– Привет, Землянин! Значит, «умирал, да воскрес»? – поприветствовала его девочка.

– Только без мистики: «отключился, да починили», – продолжая хохотать, «уточнил» механик.

– И помистифицировать нельзя, – рассмеялась и девочка (и это Даша?! – подумал Землянин), и, хитро прищурившись, мурлыкнула: Абуафа? («проголодался?», или, что одно и то же, «охотиться будешь?» на языке Тёхиного племени).