Кое-как расположившись у стены, он зазвучал. Конечно, ему хотелось, чтобы его беспокоили только по серьезным случаям, но помимо этюдов Черни и прелюдий Баха, глупая хозяйка подбирала на слух («на слух! – сердилось фортепиано, – будто он у нее идеальный! А ноты для чего?!?») «Айсберг» и «Крылатые качели»…

…Два раза в год Аделя-ханум все же возвращалась к своим обязанностям. Ближе к прослушиваниям, будто проснувшись от зимнего сна, начинала сердиться еще сильнее, а выслушав нас, убеждалась, что мы ничего не знаем, прослушивания точно не переживем и… вызывала родителей! Многие и без того сопровождали детей в музыкальную школу, но беседы с преподавателем обычно не удостаивались: Аделя-ханум по обыкновению с отсутствующим видом проплывала по коридору и едва заметным кивком отвечала на приветствия родителей. Не знаю, что она говорила, но моя мама, властная женщина и начальник не только на работе, но и по жизни, никогда не ступившая на порог общеобразовательной школы, уверовав в то, что я бездарна, носила обязательный в Городе Детства «хормят» («уважение»). Конечно, мое незнание и неумение от уважаемой комиссии было не скрыть, но Аделя-ханум постарается сделать все возможное, чтобы помочь мне ну хоть как-то перейти в следующий класс.

Похоже, Аделе-ханум удавалось убедить не только мою маму, и число «приносящих дары» увеличивалось к праздникам и, конечно, накануне экзаменов (Вспоминая неподкупную, морщившуюся от цветов Марию Ивановну, я ужасалась от происходящего). Солидная комиссия, состоящая из директора и нескольких учителей, сидела в центре совершенно пустого зала, а приговоренный должен был войти, поздороваться и подняться на сцену к огромному черному роялю. Деревянные руки холодели и не слушались, сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки еще и от того, что родители отыскали загроможденную старой мебелью кладовку, примыкающую к сцене, и по очереди прикладывали ухо к заветному отверстию в двери. К счастью, мама была очень далека от музыкального мира и уловить фальшивую ноту не могла, но зато непредвиденную остановку в игре воспринимала как провал, поэтому я играла громко и оптимистично. Комиссия, казалось, занималась своим делом – женщины переговаривались, шутили, иногда подсмеивались (надо мной, наверное… а над кем же еще?!?) …Это, конечно сбивало с толку еще больше, а, заметив ожидание, промедление в лице ученика, устроившегося, наконец, перед роялем говорили:

– Ты, играй, играй!

…И все же праздники были и на моей улице!

Преподаватель сольфеджио (так нелюбимого мною), почтенного возраста Циля Марковна, говорила странные, тогда еще непонятные нам вещи, но все же запомнившиеся навсегда:

– Чем больше вы будете загружены, тем больше станете успевать…

– Вивальди… это как ветерок в солнечный день, а Бах – это разговор с Богом…

– Слушайте вальс, наслаждайтесь и помните: раньше он был запрещен. Слишком откровенным был, ведь кавалер должен был касаться дамы! У Эльгельгардта в «Окровавленном троне» об этом хорошо написано…

Но настоящей радостью была книжная ярмарка – небывалое богатство и красота! Под Новый год в коридоре музыкальной школы расставлялись столы, которые заполнялись чудесными книгами о жизни композиторов, журналами с глянцевыми обложками, пахнущими свежей типографской краской, нотами, пластинками с записями классической музыки и песенниками! О боже – кто сейчас знает, сколько радости могли доставить нам эти книжечки! Кто может представить, что тексты любимых песен девчонки писали от руки в специальные тетради, украшали рисунками и вырезками из журналов, выводили фломастерами название песни и слово «припев» и гордились, если удавалось на слух подобрать популярные мелодии! А там, в заветном песеннике, были и ноты, и тексты песен сразу! Правда, в начале, шли неизбежные «Бухенвальский набат» и «Родина моя», но потом можно было отыскать и «Вологду», и «Маэстро», и песни Давида Тухманова. Все копеечки извлекались из потаенных мест, тщательно пересчитывались на ладошках и отдавались за красивые книги! Всю дорогу домой на девяносто пятом автобусе (если сел – значит повезло, значит, счастье, можно будет читать всю дорогу, но все же поднимать глаза, вдруг кто-то из взрослых стоит рядом – надо обязательно уступить место) украдкой погружать нос, вдыхать запах свежих страниц и радоваться приобретению.