Когда он попрощался и вышел, Айвазян спросил:

- Ну как? Кого выбрали?

Даринка не сдержала нервный смешок, но потом, отпив из бокала глоток воды, натянуто улыбнулась:

- Самвел Тимурович! Простите мне мою запоздалую прямоту, но озвучьте, пожалуйста, что именно вы ждете от человека, которого я должна выбрать? Какими, так сказать, профессиональными компетенциями (она особо выделила это слово) он должен обладать? Тогда мне проще будет сделать выбор.

Айвазян удивился:

- А разве Роза не сообщила Вам, Даринела Александровна, причину нашей встречи?

- Нет! Роза Ашотовна многозначительно опустила сей нюанс.

Самвел Тимурович облегченно выдохнул:

- Теперь мне понятна ваша молчаливость и растерянность, – и он по-отечески улыбнулся. – Я, собственно, ищу вам, Даринела Александровна, помощника для работы с арендаторами. Уж очень скользким показался мне директор воронежских девелоперов, с которыми Рустик подписал договор. К тому же мне кажется, что эта сфера деятельности далека от того, чем вы обычно занимаетесь, и я хотел найти вам вполне достойную кандидатуру из знакомых мне специалистов. Знаете, Даринела Александровна, я в корне хочу поменять идею ТЦ. Понимаю, что этого делать не следует на последних этапах строительства, но чувствую, что прав, что так будет лучше, а я привык доверять своему чутью. К тому же вы мне столько сэкономили денег, – он снова приятно улыбнулся, – что я вполне могу себе это позволить.

У Горяновой с души прямо камень упал:

- Не перестаю поражаться вашему уму и дальновидности, Самвел Тимурович! – совершенно искренне польстила она.

Айвазян сделал вид, что его не тронуло это теплое заявление, Даринка же сделала вид, что не заметила его смущения. Приятно иметь дело с воспитанными, умными и тактичными людьми!

***

Из ресторана Горянова сразу поехала в деревню. Веру Григорьевну Даринка увидела издалека. Женщина, удобно расположившись возле дома на лавочке, ловко перебирала маленькие ягоды земляники, аккуратно складывая очищенные плоды на большой пластмассовый поднос, чтобы потом отнести эту невероятно пахнущую вкуснятину под крышу сушиться. Рядом с ней на солнышке, также ловко работая руками, сидела её подружка и сверстница баба Нюра. Женщины о чём-то своём «балакали», и даже издалека Горяновой казалось, что она слышит их приятный, неспешный говорок.

Звук подъехавшей машины прервал мерное занятие двух женщин, и Вера Григорьевна, сполоснув руки в стоящем рядом тазу с водой и вытирая их на ходу о фартук, уже вся устремилась к гостье, ласково и радостно улыбаясь.

- Дарушкя! Вот радость-то, доченька! Приехала!

Вера Григорьевна, подбежав легко, обняла горяновские щёки двумя натруженными руками и сочно расцеловала.

- А я уж думала, что совсем ты меня забыла! – покачала она головой и добавила: – Нюрк! А Нюрк! Гляди, кто приехал-то! Дарушкя! Вот! Я ж табе говорила, что она меня, старую, не забудет! Тах-то ведь!

Баба Нюра тоже улыбалась, но дела своего не прервала, только поддакнула.

-Ну - ка, дайкя я табя рассмотрю! – крутила девушку Вера Григорьевна. – Поди полгода не видались! Красавица! – покачала она головой. – Похорошела! Тольки схуднула нямнога. Ня ешь что ль?

-Ем! Много ем! Просто двигаюсь, – Даринка улыбалась.

Душа снова пела, словно её разом выполоскали в любви, нежности и свете.

- Нюркя, – засуетилась Вера Григорьевна, ведя гостью в дом, – убирай усё! Утрясь доделаем! Гостья какая приехала! Пойду уважу!

- Иди, иди! – покивала та. – Я сама убяру, Вяруськ! Доделаю, тута нямного осталося. А ты прауда, гостьей займись!

- Да проходь ты, Дарюшка! – суетилась женщина.