– Думала, если к свинкам отнести, они вернут собачку к жизни. А они жмутся по стенам словно пришибленные.

– Доченька, – напугано прошептал Фёдор, – нельзя вернуть к жизни мёртвое животное.

– Раз человека можно, то и животное можно, – ответила Даринка.

– Что? – перекрестилась мать, – Господи, убереги, откуда ты набралась столь изуверских мыслей?

Но не услышала она ответ дочери, позади вспорхнул крыльями большой чёрный ворон, которого до поры, до времени скрывал мрак сарая, и закричал так громко и так страшно, что Христине с Фёдором сделалось не по себе. Схватили они Даринку за шиворот и убежали в дом, крепко-накрепко заперев дверь.

***

Следующие сорок дней девочка украдкой бегала в проклятую избу на краю деревни, лезла в дырку и слушала наставления да наговоры старухи, учась прясть и вязать расписные платки да полотенца.

Когда она прибежала к ней на сороковой день, старуха сидела по обычаю в углу комнаты, но без зажжённых свечей в полумраке, только слабая полоска дневного света пробивалась через щель в заколоченных ставнях.

– Идём сюда, деточка, – позвала Мара, – исправно ты бегала к бабушке, а потому заслужила гостинца.

И она протянула ей леденец.

– Клади в рот и не вынимай, пока бабушка не прикажет.

Взяв девочку за руку, старуха закатила глаза и захрипела утробным голосом:

– Отворись дверца мира невидимого, света тёмного, духа чёрного, и скажи Луке, что пришла пора принимать обещанного гостинца от Мары. Приведи ты меня нить клубочная вместе с девочкой в царство бесово.

Дверь в избу осветилась по периметру огненным заревом и спустя минуту, отворилась, явив взору Мары чёрную пустоту, в которую она кинула клубок пряжи, держа кончик нити левой рукой.

– Мне страшно, бабушка, – испуганно пролепетала Даринка.

– Не бойся, дитятко, следуй за мной, не оглядывайся, – и она увлекла Даринку во мрак распахнувшейся двери.

Ступив в черноту, дитё почувствовало смрадный запах и продирающий до костей холод. Ноги ступали по замшелому мху, то и дело проваливаясь в скользкие ямки, а в лицо назойливо лезла липкая паутина. По сторонам что-то булькало и ухало, словно лопались болотные пузыри, да издавали пугающие звуки различные гады, как то шипенья, трескотня, кваканье и завывания. Сырая дорожка была слабо различима под бликами холодного света, продирающегося откуда-то снизу.

– Воняет, бабушка!

– Привыкнешь, – сухо ответила старуха и остановилась.

Впереди в грязной луже сидело чёрное мохнатое существо с лысым огромным пузом и длинными худыми руками. Оно зачерпывало клешнями воду, и если в ладошки попадались слизни с лягушками, то немедленно отправляло улов в рот, отвратительно надувая щёки и пуча мутные рыбьи глаза.

– Здравствуй, Кириешка.

– Это ты, Мара? – забулькал мохнатый гад, пытаясь разглядеть гостей. – Кто с тобой?

– Не по твою душу, обжора! Это Луке подношение.

– Там он, на опушке, вороньё слушает.

Мара дёрнула Даринку за руку и повела дальше, оставляя противного пузрана трапезничать дарами болота. Вскоре почва под ногами стала твёрже, и старухе с девочкой пришлось перебираться через коряги и пни, продирая ноги о жёсткий кустарник. Теперь свет падал сверху, как будто бы месяц озарял путь, но ни звёзд, ни месяца над головой не наблюдалось. Стало теплее, и запах больше напоминал жаренное сало. Они вышли на поляну и увидели двух волосатых чудищ с копытами и козьими рогами, стоящих друг перед другом.