.

Гарриетт не могла перестать писать 13-летней Дженнифер из Питтсбурга. К концу недели она подготовила серию рекламных объявлений, которую назвала «Полмира». В рекламе говорилось о менструации так, как будто месячные – такое же обыденное дело, как чистка зубов. В ней использовались все слова, которых Гарриетт учили избегать. Когда показывали жидкость, она была красной, а не синей. И самое главное, она призывала девочек разговаривать друг с другом и делиться тем, что они знают.

Гарриетт отнесла материалы кампании креативному директору агентства. Она назначила время, чтобы представить ее наедине, но когда пришла в кабинет, обнаружила там директора по развитию бизнеса и старшего копирайтера, расположившихся на диване.

Директор по развитию бизнеса, скрытый гей по имени Нельсон, с мягким характером и старомодной любовью к обедам с тремя мартини, подмигнул Гарриетт и подтолкнул копирайтера:

– Давайте уйдем. Гарриетт здесь, чтобы снести ему крышу.

– Нет. Останьтесь, – небрежно потребовал креативный директор к ужасу Гарриетт. – Ей нужно привыкнуть выступать перед группой людей.

Итак, Гарриетт представила свою кампанию «Полмира» трем мужчинам, двое из которых были в ужасе.

– Тебе не приходило в голову, что есть причина, по которой мы используем синюю жидкость вместо красной? – спросил креативный директор, когда она закончила. – Ни один парень не хочет думать о том, что это на самом деле и из какой дыры оно вытекает.

– Но эта реклама не для парней, – ответила Гарриетт.

– Мы парни, как и большинство людей, которые продают тампоны. Знай свою аудиторию, Гарриетт.

Час спустя ее лицо все еще горело, когда Нельсон постучался к ней в кабинку.

– Пойдем работать ко мне, – предложил он. – Мне нужна правая рука.

– Но я хочу писать.

– Мне понравилось, как честно ты все написала. Поэтому я буду так же честен с тобой. Ты знаешь, что происходит с женщинами-креативщицами? – спросил он ее. – До тридцати пяти лет ты вкалываешь на дерьмовых заданиях и отбиваешься от мужчин, которые хотят с тобой переспать.

– А после тридцати пяти? – Гарриетт надеялась, что сможет продержаться.

– В творческом отделе нет женщин старше тридцати пяти. Переходи ко мне. Будешь работать со всеми лучшими клиентами и увидишь, как твои идеи воплощаются в жизнь. Я даже дам тебе хорошую должность и прибавку к зарплате. – Тут он прикрыл рот рукой и театрально огляделся вокруг. – И тебе не нужно будет беспокоиться о том, не попытаюсь ли я с тобой переспать.

Следующие шесть лет были лучшими в карьере Гарриетт. Вместе с Нельсоном они составляли впечатляющую команду. Он обхаживал клиентов. Гарриетт придумывала идеи. Поскольку она приводила новых клиентов, то знала всех, с кем работало агентство. Когда у нее в голове возникала идея, она рассказывала о ней креативной команде, которая могла воплотить ее в продукт. У нее был талант убеждать креативщиков в том, что это их идея. Так она познакомилась с Чейзом. Он был одним из двух копирайтеров, назначенных на тендер, который она вела. Другой парень был мудаком, поэтому Гарриетт подсунула идею, над которой работала, Чейзу. Она вставила ее в разговор, повторив дважды, чтобы убедиться, что он все уловил. После этого Чейз всегда советовался с ней по рабочим вопросам. Когда они оставались наедине, он называл ее своим счастливым талисманом.

Гарриетт преуспела в рекламе. В сорок восемь лет у нее до сих пор была работа с шестизначной зарплатой. Люди шептались, что она станет следующим президентом агентства, хотя она никогда не поощряла такие пустые разговоры. Между тем Чейз был настоящим феноменом, он получал множество наград и ежегодно зарабатывал миллионы. Гарриетт точно не помнила, когда он перестал благодарить ее в своих речах. Скорее всего, примерно в то же время, когда начал ей изменять.