Ответа не последовало. Женя постучал настойчивее и прислушался: кроме ругани из силовой части, ничего не слышно. Кажется, Привалов там решал, кого именно прибить из своих подчиненных. Позади хлопнула дверь. Женя повернулся: из комнаты наблюдения вышел Боровицкий. Брови сошлись на переносице, губы сжаты в тонкую линию. Начальство, определенно, было не в духе. И оно было невыспавшимся.

– Доброе утро, – Женя сочувственно смотрел на темные мешки под глазами Боровицкого: тот уже недели две не покидал пределов комплекса. Ректор МГУ осунулся, побледнел, но держался молодцом, для своего возраста.

– Доброе? – искренно удивился Боровицкий, отстранив Женю и открывая свой кабинет. – Каким образом тебе удается находить что-то доброе в утрах. Да и в днях, – добавил он, подумав.

В кабинете царил бардак. На столе кучей свалены какие-то бумаги, прямо на них возлежала клавиатура. Компьютер, как всегда, включен. Возле искусственного окна, которое сейчас транслировало живописный пляжный пейзаж, стояли, в ряд, три старинных телефона: красный, белый и синий. Трубки белого и синего были сняты и беспардонно болтались на проводах.

Боровицкий прошел к столу и стал сосредоточенно рыться в бумагах, ворча под нос нечленораздельное.

– Жень, я тебя сегодня к инженерам отправлю, в помощь. Ребята уже второй день без отдыха работают, отупели, бедные. Ты уж там, свежими мозгами, наведи порядки: времени в обрез.

– Свежими мозгами? – усмехнулся Женя. Последние недели его жизнь, кроме работы, складывалась из сна и перекусов.

Боровицкий поднял на него красные, с лопнувшими капиллярами, глаза.

– Надо, дружище, надо. Все уже с ног валятся. Надо поднапрячься и вытащить Его уже, наконец, на свет Божий.

– Строго говоря, мы Его, как раз, с Божьего света и вытаскиваем, – уточнил Женя, поворачиваясь к двери.

– Да, и еще!

Женя остановился в дверях.

– После смены, зайди ко мне, пожалуйста.

– Только не говори, что ты опять ко мне пристанешь со своим "на Врата посмотреть". – быстро ответил Женя. – Тошно на них смотреть, противно.

– Не по этому поводу. Зайдешь – тогда поговорим.

Женя кивнул и вышел.

Инженеры встретили его хмурыми взглядами. Эти талантливые люди, с не одним высшим образованием, сейчас больше напоминали простых механиков: в грязных комбинезонах, с черными руками и с недельной щетиной на лице.

– Здравствуйте, Евгений Александрович, – хмуро приветствовал его Привалов, вытирая руки о грязную тряпку, старший из образованных "механиков". Похоже, что фраза "доброе утро" теперь в комплексе правда была не в ходу.

Не дожидаясь ответа, Привалов отвернулся и лихо закинул тряпку на распределительный щит. Его коллеги покосились на Женю и вернулись к своим схемам, разложенным прямо на полу. Привалов чем-то громыхал в дальнем углу комнаты. Женя вздохнул: день предстоял трудным.

Внизу опять что-то грохнуло, в люке вспыхнуло желтым. Там кто-то вскрикнул, а потом истерически засмеялся. Привалов дернул плечом и уставился в схему распределительной системы. Из люка вылез толстый Вадим.

– Опять лопнуло, хоть конем ляг! – Вадим смотрел на Привалова, не отрываясь.

Когда-то Вадим доказал существование гамма-полей при термоядерном синтезе, чем заслужил мировое признание и бессмертие среди ученого мира. Сейчас же он напоминал больше слесаря, чем ученого. Люди более низкой квалификации никогда бы не смогли создать то, что создавалась в стенах этого комплекса.

– Что именно лопнуло? – уточнил Женя.

Вадим уставился на Женю, словно видел его впервые в жизни.

– Дык это… Да! Подача компонента "Бэ" в камеры плазмы не выдерживает подачи энергии с реактора. "А" и "Цэ" без проблем проходят, а как до плазмы доходит – все летит к…