Часовой вернул Косте пропуск и козырнул. Костя небрежно козырнул в ответ и машина, медленно, въехала на пустой мост. Заря все разгоралась, освещая, золотом, застывший, в предвкушении, город.

Комплекс ощетинился оружием, готовый ко всему. Полицейских здесь уже не было: только отборные силы военных и Инквизиции. Дисциплина, отрывистые, четкие приказы, хмурые взгляды – армия готовилась к осаде. Часть комплекса, со стороны Москва реки, уже разобрали. Там же установили трибуны для почетных гостей и журналистов. Между трибунами, на расстоянии метров пятиста от Врат, возвышался золотой помост для главного встречающего – патриарха. От помоста тянулась ярко-красная ковровая дорожка. Женя с сомнением посмотрел на темные облака в утреннем ярко-голубом небе. Среди них с ревом пронесся еще один военный вертолет. В северной части комплекса, где раньше был транспортный парк, обустроили посадочные площадки для вертолетов и квадрокоптеров: негоже высоким гостям и уж тем более самому патриарху с президентом видеть по дороге на церемонию обывателей с булыжниками наперевес.

Мерседес остановился напротив входа в комплекс. Теперь это единственный вход по суше: через коридор из охранников, под пристальным взором пулеметчиков и снайперов. Костя повернулся к нему и вздохнул.

– Удачи, Евгений Александрович.

– Спасибо, Костя. Увидимся через два дня.

– Дай Бог, – буркнул Костя и положил руки на руль.

А вот внутри комплекса царили суматоха и нервозность. Ни о каком хладнокровии армии здесь не слышали. Конечно, тут никто не раскидывал мусор и не швырялся булыжниками: все-таки интеллигенция. Но все понимали, что развязка близка. Близка, но сделать предстояло еще очень немало. Лучшие умы человечества собрались в этих стенах. Остальные, хорошие умы, помогали им со всего мира. В недрах этого комплекса им всем предстояло провести ближайшие сорок восемь часов – до самого открытия ворот в Рай.

Женя, ловко огибая спешащих навстречу коллег, шел в уже хорошо знакомую ему Зону Подготовки к запуску. Над головой то и дело взревывали динамики и голос, скороговоркой, выкрикивал фамилию сотрудника и место, куда ему стоит спешить со всех ног. В первый день работы ему казалось, что он никогда в жизни не запомнит всю эту вереницу дверей и поворотов. Поэтому первые недели ему приходилось приставать к кому-нибудь из охраны, чтобы ему показали дорогу. Благо, грубиян среди них ему встретился только в первый день. Как же его звали? Сергей, вроде бы.

Он небрежно помахал пропуском перед инквизиторами, которые, завидев его и узнав, заранее открыли дверь в Зону Три. В комнате силовой части суетились трое инженеров в своих ярко оранжевых комбинезонах, перепрыгивая через толстые, как удавы кабели. Кабели тянулись через систему тоннелей далеко на север, к расположенному, в тридцати километрах отсюда, термоядерному реактору, который и запитывал систему запуска Врат. Оба технических люка открыли нараспашку, из недр силовой установки что-то кричали остальные инженеры смены. У них там что-то грохнуло и оттуда посыпалась отборная ругань. Кажется, смена Привалова, подумал Женя и поспешил дальше.

В лаборатории, на удивление, было достаточно спокойно и тихо: за столами дремали, после ночной смены, лаборанты, досиживая последние часы до конца этой самой смены. Но что-то, все-таки, здесь было не так. Женя не сразу понял, что именно: в дальнем углу пустовало бессменное место господина епископа. Дрыхнет наверное, скотина, с завистью подумал Женя и пошел дальше.

Прежде, чем приступить к работе, стоило отметиться у Боровицкого и, заодно, узнать новости за последние двенадцать часов. Женя подошел к кабинету начальства и вежливо постучал.