На этот раз Дантал всерьёз отвернулся, не зная, что сказать.

Будто не замечая его обиды, Форкис продолжал:

– А что? Хороший дом, хорошая семья. Надо признать, отменный у тебя выбор. Ну, чего ты? Я же не против.

Юноша молчал.

– Да не злись ты. Всё правильно. Я ведь не шучу. Видел её. Отца знаю. Он хоть и торговый человек и много уже преуспел, но характером обладает довольно приятным. Нет в нём надменности и лжи. И делом он занимается с душой. Это очень важно. Вот и Диагор дружен с ним. А уж он-то понимает толк в людях, – Форкис, посмотрев на Дантала, задумчиво умолк.

– Я не злюсь. Нет, – наконец выдавил из себя юноша, по-прежнему не поворачивая головы.

– Вот и хорошо. Нам ли с тобой ссориться? Я рад, поверь мне, – Форкис замолчал.

Понимая, что брат, как всегда, искренен, Дантал, быстро взглянув на него, тихо, но твёрдо произнёс:

– Мы должны всё делать по порядку: сперва ты, а потом я.

– Хорошо. Пусть будет по-твоему. Осталось и мне найти себе пару, так? – видя, что тот не в обиде, вновь взбодрясь, улыбнулся Форкис. Поведя взором по сторонам, глубоко вздохнув, он добавил: – Может, в этих землях она и дожидается меня?

К полудню войска остановились. Разбили лагерь. Отборным зерном ячменя и пшеницы накормили лошадей. Вкусные хлебцы и финики быстро утолили людской голод. Теперь до самого вечера можно было отдыхать.

Навесы, как всегда, натянутые по углам на тонких, но крепких шестах, примыкая квадратами один к другому, в общей сложности покрывали собой большую площадь, под которой и скрывалось всё живое.

Удобно растянувшись на подстеленных плащах, как обычно, ногами в разные стороны и головами ближе друг к другу, несмотря на жар, сильно исходивший от земли, Форкис и Дантал, подобно всем остальным людям, наслаждались долгожданным расслаблением, ощущая истинное блаженство.

Гром, по своему обыкновению, тут же заснул, издавая мощный храп. Его могучее тело всегда нуждалось во вдвое большем отдыхе, но такого ему не мог позволить никто, и он ценил каждое мгновение во время привалов.

– Форкис, ты мечтаешь о море? – неожиданно прошептал Дантал.

– А как же! – словно помнил о нём каждый миг, не задумываясь, ответил тот.

– Ты хотел бы иметь свой корабль?

– Очень.

– А какой?

– Триеру, конечно.

– А куда бы ты поплыл на ней?

– Не знаю. Столько интересных морей вокруг. Придумал бы куда.

– А жил бы где?

– На ней бы и жил.

– Так не бывает. У человека обязательно должен быть дом на земле.

– Это ты прав. Большая вода лишь тогда желанна, когда по ней сильно скучаешь.

Оба затихли, каждый думая о своём.

– Чего ты вдруг? – Форкис перевернулся на живот.

Дантал лежал с закрытыми глазами.

– Так. Пришло в голову. Ты давно не говорил о море.

– А ты помнишь свои степи и кочевья? – как-то особо душевно и в то же время осторожно спросил Форкис.

– Помню. Там всё было иначе, не так, как здесь, и совсем не похоже на другие места. Но больше помню крепость, отца с матерью и ещё многих её обитателей. Тебя там тоже помню. Ты был немного моложе.

Разомкнув веки, он посмотрел на Форкиса и очень тепло улыбнулся.

– А ты вырос. Я и не заметил, – проникновенно произнёс тот.

– Хочешь, я тебе что-то скажу? – повернувшись к нему, приподнявшись на локте, вдруг спросил Дантал.

– Говори. Хочу.

– Я подарю тебе большой корабль. Твою триеру, – не сводя глаз с его лица, произнёс юноша.

– Я знаю. Ты такой, – то ли в шутку, то ли всерьёз прошептал Форкис.

– Вот вернёмся, там и увидишь, – вновь откидываясь на спину, завершил беседу юноша.

Вскоре они оба уже спали, довольные приятным разговором.

Вдали ровной тёмной линией показался горный массив. По мере приближения к нему передовые персидские сотни повернули немного южнее, медленно обходя стороной причудливые островерхие серо-бурые скалы, которые повсюду торчали из красноватой равнины, напоминая собой гигантские осколки, упавшие россыпью откуда-то сверху. Отбрасывая ломаные чёрные тени, вблизи они казались ещё более странными, словно были не из мира сего, ещё и цветом своим совершенно не вписываясь в общий вид этой местности.