– Нет, автосалон. Продаем японские машины.

– И тебе это нравится?

Артем пожал плечами.

– Сначала думал, что нет. Бизнес немыслим без цифр, а у меня мозги не заточены под точные науки.

– И у меня!

– Да? Ты тоже стояла у доски столбом на уроках алгебры?

– О, еще каким столбом! – рассмеялась я. Никогда в жизни мне не было так легко, как сейчас. Я старалась не смотреть на Артема очень часто – слишком он был красив. А уж когда он смеялся, эта улыбка сводила меня с ума!

Когда мы вышли к набережной, я пожалела, что не взяла с собой кофту: с реки дул холодный ветер.

– Замерзла? – Артем снял пиджак и, не смотря на мои протесты, набросил его мне на плечи, – вот так.

Я прислонилась к пиджаку щекой. Он был из какой-то удивительной ткани – тонкой, но теплой, – и едва уловимо пах дорогим одеколоном.

Сам Артем шел рядом в легкой футболке и нисколько не мерз.

– Я закаленный, – подмигнул он мне, – хочешь, подойдем поближе к воде? Можно спуститься вон к тем плитам.

Я проследила за его взглядом и вздохнула. Интересно, есть ли у вещей свои призраки? На секунду мне показалось, что я вижу внизу маленький катер из картона.

– Давай лучше посидим на ступенях? – предложила я, – отсюда такой красивый вид!

– Хорошо. Подожди минутку, я сейчас.

Артем вернулся с двумя огромными порциями сахарной ваты. Я весело рассмеялась.

– Вспомним детство? – предложил он, усаживаясь рядом, – если, конечно, оно у тебя было хорошее.

– Да, очень! – воскликнула я, и чуть было не ляпнула: «Мы с Богдановым…» Как рассказать о детстве, если практически все воспоминания связаны с Андреем?

– Расскажи о своих родителях, – попросил Артем, будто почувствовав мое замешательство, – кем они работают?

– Моего отца зовут Игорь, он – майор полиции, – тут же отрапортовала я, радуясь, что он сменил тему.

Артем сделал вид, что смертельно испугался.

– Ничего себе. Он, наверное, суровый человек.

– Нет, совсем наоборот, – возразила я, – он много работает, это правда, но старается не «приносить» негатив в дом. Я его очень люблю, и, если честно, я всегда была больше «папиной дочкой».

– А твоя мама? Кем она работает?

– Э…она врач, – я слегка покраснела, – гинеколог.

– Хорошая профессия, – невозмутимо сказал Артем.

Я улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Наверное, это была ошибка: я тут же утонула в их аквамариновой глубине. Его лицо было так близко…о, мое бедное сердце!

Горячие губы Артема накрыли мой рот, и я вся задрожала. Однако, теперь вовсе не ветер был этому виной.

«Порядочные девушки не целуются на первом свидании!» – вспомнила я слова бабушки. Но целоваться с Артемом так приятно! Если бы бабуля видела его, она бы меня поняла!

– Какая сладкая, – с обжигающей страстью сказал Артем, и я вспыхнула, понимая, что он имеет в виду вовсе не сахарную вату.

Наверное, я вела себя так же глупо, как бабочка, летящая на огонь. Но я уже знала, что, пока я нужна Артему, я не смогу от него оторваться.

* * *

Только врожденное упрямство помешало мне окончательно потерять голову и забросить учебу. Я по-прежнему была лучшей в группе, хотя мои мысли были далеки от пыльных аудиторий. Что бы я ни делала: искала информацию к семинарам, пила кофе или готовилась ко сну, – я снова и снова мысленно переживала свидания с Артемом. Особенно мне нравилось вспоминать наш поход в театр, ведь, как любой девушке, мне было приятно почувствовать себя принцессой: надеть свое лучшее платье, сделать красивую прическу и сменить объемную сумку на крошечный изящный клатч. Я совершенно не помнила, понравился ли мне спектакль; люди на сцене говорили, пели и танцевали, а я думала только о том, что меня держит за руку самый потрясающий парень на свете. Изредка мы переглядывались, Артем наклонялся к моему уху и говорил, какая я красивая. Вспоминая об этом, я чувствовала, как от того места, которого касались его губы, по всему телу пробегают электрические импульсы.