Размышления прервал телефон – звонила мама. С ней одну минуту не поговоришь, а электричка уже приближалась к нужной станции.

Пыльный перрон. Новенькая вывеска «РЖД станция Бажаевск» – единственная вещь, относящаяся к 21 веку, если бы не она, могло бы показаться, что попал в прошлое. Бетонная лестница. Остановка, у которой уже поджидает, тарахтя дизелем, старенький автобус. Ухабистая дорога отделяет район безликих панельных пятиэтажек от бесконечной промзоны с бетонными заборами, железными воротами, ангарами, цехами, трубами котельных. От Москвы не так уж далеко, но пейзаж здесь меняется кардинально.

Олег миновал проходную, прошёл знакомым уже путём от административного здания к подготовительному цеху, получил у Коробочки каску и через минуту оказался у двери в общий кабинет. Здесь уже начали собираться люди: на стульях вдоль стены сидели несколько незнакомых мужчин в спецодежде, Летов курил у окна, выпуская дым в форточку. Даника присев на угол стола разговаривала с кем-то по мобильному телефону. На ней был всё тот же рабочий костюм, только застёгнутый на все пуговицы.

– Доброе утро, инспектор, – сказала она, прикрыв на секунду телефон ладонью, – входите, располагайтесь.

Олег прошёл через кабинет и сел за стол в углу. На нём со вчерашнего дня оставались лежать папки с регламентами. Следом вошли ещё несколько человек, кабинет постепенно заполнялся людьми.

– Львович, хватит дымить, – строгим голосом сказала Даника, усаживаясь за большой стол. – Все собрались?

– Француза нет, – ответил кто-то из собравшихся, – и Белова.

– Белов тут, – послышался голос худощавого мужчины в очках, который только что вошёл в кабинет.

– Львович, где Французов? – спросила Даника.

– Звоню, – ответил Летов, плечом он прижимал к уху телефон, – говорит, через минуту будет.

– Хорошо, тогда начинаем, – кивнула начальница, – Тамара Борисовна, давайте остатки.

– Пожилая женщина в больших роговых очках открыла лежащий на коленях журнал и начала свой отчёт:

– «Бэ-эс сорок пятый» на остатке – двадцать восемь тонн, завтра завозим тридцать и в пятницу тридцать. Каолина – тридцать три тонны, пока хватит, в пятницу возьмём ещё двадцать. «Эс-ка шестьдесят пятого» – пятнадцать тонн, завозим двадцать завтра и двадцать в пятницу. СЕРБ на остатках восемь тонн, но его сейчас идёт мало, брать пока не будем.

– Чья смена утренняя? – Даника окинула взглядом собравшихся. – Морозов? Вопросы есть?

– Каучуков надо бы побольше, – ответил круглолицый мужчина средних лет. – В понедельник если завозка чуть задержится – простой будет.

– Хорошо. Тамара Борисовна, добавьте в пятницу по десять тонн каждого, – кивнула начальник цеха. – Если будут какие-то проблемы с завозкой – сразу звоните мне. Простои по сырью нам совсем ни к чему.

– Хорошо, Даника Денисовна, – ответила женщина в очках, сделав отметки в своём журнале. – Я подготовлю заявку в отдел снабжения и принесу на подпись.

– По сырью ещё есть вопросы? Морозов, спрашивайте сейчас, чтобы потом не звонить мне в десять вечера.

Круглолицый мужчина отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Механики, что у вас?

– Всё нормально, – ответил пожилой мужчина с растрёпанными седыми волосами. – С пятыми вальцами заканчиваем, потом будем выводить в ремонт седьмые. Там подшипник сильно гремит, но пару дней продержится. А в остальном… так текучка.

– Андреич, на твою службу жалоб всё больше и больше, – Даника взяла со стола ежедневник и, полистав, продолжила: – Первый интенсивник – текут сальницы, четвёртый тоже, на шестых вальцах текут, на двенадцатых, на семнадцатых.

– Так ведь мы их каждую ночную смену набиваем, а толку что? – возразил механик. – На три-четыре дня хватает. Сальницы изношенные, менять надо.