Когда дикий барин наконец умер (наконец – потому как умирал он долго и тяжело), его младший сын был еще ребенком. Об эттонской жизни Джеймса Фо знаем мы немного, почти ничего. Крещен, согласно церковным книгам, в мае 1630 года, тринадцати-четырнадцатилетним подростком любил вместе со сверстниками играть в средневековом замке Вудкрофт в миле от Эттона, что было совсем не безопасно. Нет, бояться следовало не привидений, хотя они в полуразрушенном замке, конечно же, водились, а самых настоящих, из плоти и крови, солдат парламентской и королевской армии, в это время беспощадно истреблявших друг друга. Отрочество Джеймса Фо пришлось на годы кровопролитной борьбы за власть, которую с переменным успехом вели кавалеры, воевавшие на стороне Карла I, и «железнобокие» во главе с Оливером Кромвелем, сражавшиеся на стороне парламента. О чем читатель наверняка наслышан, юный же Джеймс Фо, хотя война шла у него на глазах, даже и не подозревал.

Про Джеймса мы «начинаем знать», только когда он, окончив школу (какую – неизвестно), отправлен был в Лондон и отдан в ученики мяснику, тоже, как и почти все лондонские торговцы, пресвитерианину Джону Левитту – сколь неожиданные и никому, в сущности, не нужные подробности порой сохраняются! А со временем, о чем имеется упоминание в приходской книге церкви Святого Джайлса в Крипплгейте, в лондонском Сити, и сам становится мясником и свечным торговцем, обзаводится домом на Фор-стрит, женой и детьми. В начале 1659 года – дочерью Мэри, а в конце этого же года (или весной следующего, биографы Дефо никак не договорятся) – сыном, как и дед, Даниелем. Сведений о других детях Джеймса Фо не сохранилось, но они, вероятней всего, имели место, семьи тогда были многодетные. Много лет спустя автор «Робинзона» в письме лорду Галифаксу упоминает своего брата, имени которого не называет, но разве можно Дефо верить: «брата» он мог выдумать точно так же, как выдумывал многое другое.

Если детство отца пришлось на смутное время гражданской войны, то детство сына – на крах недолго просуществовавшей республиканской власти и воцарение долгожданной королевской. Карл II Стюарт, сын Карла I, казненного парламентом – этим «огузком», или «охвостьем», как его презрительно прозвали в народе, – после долгих и небезопасных скитаний по Англии и Шотландии, многих лет, проведенных на чужбине, при дворе извечного врага Англии французского короля, причалил к берегам отечества и высадился в Дувре 25 мая 1660 года. Примерно тогда же, быть может, даже в те же майские дни, появился на свет и автор «Робинзона Крузо».

Деревянная лошадка на палке, хлыстик, выструганный из ивовой ветки, и картонная мельница – дело его собственных рук, – интересовали юного Даниеля куда больше, чем всенародное ликование, с каким встречен был совсем недавно гонимый, а ныне желанный, горячо любимый монарх, чья пышная коронация состоялась спустя почти год, 22 апреля 1661 года. Ликование ничуть не меньшее, чем когда его отцу сначала отрубили голову как «тирану и изменнику отечества», а потом канонизировали как святого-великомученика.

Да, встречен был монарх с ликованием, однако на определенных «ограничительных» условиях. За Карлом по соглашению с членами Палаты общин сохранялось право назначать министров, созывать и распускать парламент, возглавлять вооруженные силы. Вместе с тем король лишался права устанавливать налоги, изменять законы и обязывался упразднить Звездную палату – высший королевский суд; жертвы немалые.

Авторитетный биограф Дефо Уильям Ли сетует на то, что такой блестящий прозаик и историк, как Дефо, не удосужился написать «реставрационную» историю Англии шестидесятых годов, в которой уделил бы достойное место многим достославным парламентским актам и королевским указам, возвращавшим страну в дореволюционные, докромвелевские благословенные времена. Описал бы – хотя по малолетнему возрасту принимать в них участия никак не мог – такие исторические документы, как Акт о расформировании кромвелевской армии или Акт о ненаказании за преступления, совершенные при республике.