Ленкина мать, которая проживала в то время на Кипре, мыслила в европейских масштабах и велела дочери зарегистрировать экспортно-импортную фирму: мамкин кипрский сожитель будет подгонять из Турции товар, «а лейблы мы и сами умеем переклеивать».
Ленка поверила. Чтобы зарегистрировать ООО «Seven Huts ImpEx» пришлось заложить квартиру. Мамкин сожитель пригнал первую партию товара и бесследно исчез с мамкиными деньгами на бескрайних турецких просторах. Чтобы хоть как-то закрыть долги, Ленка с Людкой в две смены торговали из ларька на базаре вонючими дубленками:
– Понимаешь, на этой работе не пить нельзя, – доверительно объясняла она Венедиктине. – Холодно и никто ничего не покупает, – выборы миновали, ленкиного благодетеля выпустили из ДОПРа, но какие-то суки уже настучали ему, что «девок из комка» попеременно «ставили на хор» то братки, то охранники рынка. Когда пришел срок отъёма квартиры, Ленка-таки кинулась к всеобщему трудоустроителю.
Благодетель в деньгах не отказал, но благожелательнейшим тоном порекомендовал пройти сначала анализы в вендиспансере. Вылетев из высокого кабинета, Ленка у самых дверей напоролась на Рякина, который шел подписывать очередную аутсорсинговую цидулину. Лена вспомнила, что этот мужиковатый «гимор» когда-то не ровно к ней дышал и даже авансировал титулом председателя Комиссии по юридической защите прав молодых специалистов. Растрепала губенки, смазала тушь в уголках глаз, и в ответ на сакраментальное:
– Как дела? – простонала:
– Да ничего… Все нормально…
В тот же день микрофинансовую организацию, нацелившуюся на ленкину квартиру, посетили товарищи из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Параллельно зашел и Славка с предложением реструктуризировать долги гражданки Семихатько. В ходе беседы с управляющим МФО в его мозгу родилась еще более увлекательная комбинация:
безнадежные должники переселяются в славкину общагу;
их квартиры поступают в распоряжение рякинской управляющей компании;
управляющая компания сдает квартиры «гостям» с Кавказа и из Средней Азии;
полученные деньги идут на погашение долгов страдальцев перед МФО;
страдальцам дается клятвенное обещание, что после погашения долгов квартиры им вернут.
Так Ленка Семихатька оказалась в общаге у Рякина. Заодно с ней – Людка, которая успела на пару дней устроиться коммерческим директором в частный пенсионный фонд и вдруг оказалась лицом к лицу с внешним управляющим и под уголовным делом.
Затем список жильцов пополнился ветераном горячих точек Ханом, пожертвовавшим все свое достояние «братиям и сёстриям», епископом какой-то секты Викторычем, полудюжиной заурядных алкашей и примерно таким же количеством жертв ипотечного кредитования и долевого строительства.
Заяву на Венедикта Ленка накатала под рякинскую диктовку после того, как тот пригрозил отобрать за долги квартиру и продать. В связи с чем благовоспитанный юноша заподозрил, что так просто она заявление из ментовки не заберёт.
Флоп
Потянулись дни – нудные и тоскливые. С утра Венедикт шел на работу – доставал из чулана деревянную лопату и под бдительным присмотром Глисты-секьюрити «с хреном изо лба» скреб наледь перед крыльцом. Удалившись за угол, он зарывал лопату в снег, переваливал через изгородку и валил «по делам». В катран ему путь был заказан, но интернет-трейдинг относился к другой отрасли обмишуливания лохов, и Венедикту даже разрешали поиграть на бирже «по маленькой» за счет заведения.
До ломоты в глазах он следил за котировками, искал «свечки» и пытался угадать «пункт», когда надо продавать. Но ему не везло, и бумаги, на которые он ставил, падали, едва только он их покупал. Менеджер с печальным вздохом записывал за Венедиктом очередной должок, и он шел в общагу поедать лагерную похлебку из гнилой капусты с чаем на мешковине на запивку.