– Но это же грех смертный! – стонал Викторыч.

– Не согрешишь – не покаешься! Глянь, какие у Людки сиськи! – Елена задирала на подруге футболку; Людка покатывалась от хохота; вскидывала коленки, заслоняя мослами подростковые «стоячковые» грудки с острыми, как морковки, сосками. Несчастный Викторыч бросал на пол фолиант с крестом на обложке и опрометью выскакивал в коридор. Ночевал он после таких аттракционов в кладовке с метлами, оставляя 12-метровку в безраздельное пользование шаловливой парочке.

Впрочем, Людка частенько приходила с базара одна. Венедикт принимал такие происшествия как неизбежное: чем быстрее Ленка «насосет у «благодетеля» денег на выкуп квартиры, тем быстрее избавится от зависимости от Славки. Остальное – дело техники: Ленка заберет заяву из ментовки, и можно будет валить на все четыре стороны из опостылевшего славкиного курятника. И вообще из города. В котором нечего терять, кроме собственных кредиторов. Он таки и видел себя садящимся в сочинский поезд – туда, в игорную зону Red Meadow!В Мекку исповедников холдема и омахи!

Можно даже прихватить с собой Ленку. Если честно, то планы на будущее Венедикт связывал с тем приданным, который пообещал Рякин за ней во время их пьяного пари. Его должно хватить и на билеты до Сочи, и на первые «бай-ины».

Да и многого стоит появиться в игорном зале под руку с такой телкой! Они ввалятся прямо с поезда: он – в костюме с бабочкой, и она – словно Афродита, выныривающая шоколадными плечами и припухлой грудью из белоснежной кипени невестиного платья! И пусть все местные дрочат под столом! С такой женщиной ему непременно будет пруха! Не может не быть прухи!

А вдруг там, на зоне (игорной, разумеется) дают какой-нибудь бонус парам just married? Халявные фишки на игру? И у него будет, с чем разогнаться?

Нет! Ленку точно надо брать с собой!

Он первый раз в жизни делил женщину с другим мужчиной и даже удивлялся тому, что не испытывает по этому поводу никаких пафосных чувств. Просто были дни, когда она была с ним, и были дни, когда ее не было. Но когда она была с ним, то отдавалась настолько самозабвенно, ввергала себя в омут такого неподдельного наслаждения, что Венедикт ни на йоту не сомневался, что она его и только его: и душой, и телом! А то, что у нее с ее «благодетелем», – так! Технология выживания в нашем паскудном мире!

Правда, при всем при том возникал один холодящий пунктик. Если Ленка выбрала его своим мужчиной и так великолепно дарит ему себя, то и он должен сделать что-то, что полагается делать в таких случаях мужчинам.

Избавить ее от этого двусмысленного положения.

Приказать не ходить больше туда, к ее «благодетелю».

Выкупить её квартиру – избавить от зависимости и от Рякина, и от «благодетеля». Или хотя бы достать деньги на билет до Сочей.

Чувствовал, что Лена ждет от него чего-то подобного. Что их отношения становятся прохладнее, что она уже не может заводить себя до тех экстатических улетов, которые совсем недавно сопутствовали их оргиям. Что он вот-вот окажется в положении презираемого и отвергаемого – как неизбежно должен попадать в это положение мужчина, торгующий своей женщиной.

Он ощущал, что приближается развязка. И она наступила. Правда, совсем не такая, какую он ожидал.

В тот день за утренней трапезой Рякин распорядился всем обездоленным и обезипотеченным мужикам, которые еще числились в различных лавочках и конторах, взять после обеда отгул на своей основной работе:

– Наша община выиграла грант. На полученные деньги я купил оборудование для обувной мастерской. Сегодня привезут новые пресса, штампы. Надо помочь разгрузить и затащить в подвал, – обездольщики покряхтели, но нарываться на вилы никто не хотел.