Юноша взглянул туда и вновь залюбовался. Сейчас, при разожжённых там огнях, всё выглядело иначе, красивее и таинственнее. К площади вели две главные улицы города, пересекаясь прямо на ней. Сама же площадь со всех сторон была окружена высокими колоннами, и лишь на входах с улиц располагались пропилеи – крытые ворота с выступающими вперёд стенами.

Кто-то тронул его за руку. Повернувшись, он увидел старика, протягивающего ему небольшую вяленую рыбу. Быстро и с удовольствием съев её, юноша растянулся на мягкой траве и уснул.

Наутро, узнав, где находится гавань, Форкис направился туда, желая поскорей увидеть корабли.

Вскоре он вышел к берегу. Море было спокойным и искрилось в лучах восходящего солнца. Лёгкий ветерок, пробегая над самой водой, оставлял на ней мелкую ослепляющую рябь. Вся набережная, покрытая гравием, была защищена от бурь каменной насыпью мола, протянувшегося далеко в воду. Мол окаймлял большую бухту, оставляя широкий проход для кораблей. Крепкие деревянные мостки, по бокам от которых стояли суда, ровными рядами уходили вдаль от плоского берега. Справа от них находилась верфь. Там повсюду трудились люди. Вся гавань была наполнена различными звуками: громкими голосами, стуком, скрежетом и криком чаек. Невиданное доселе зрелище было восхитительным.

Форкис сбежал вниз, на набережную. Мелкие острые камушки не давали ему идти быстро, больно врезаясь в мозолистые стопы. Но он не смотрел под ноги. Его внимание захватили боевые корабли, стоявшие в бухте в большом количестве. Приблизиться к ним не позволяла вооружённая охрана, выставленная вдоль берега и на мостках. Но даже с того места, где он находился, они выглядели неимоверно внушительными, длиной почти двести футов и шириной около двадцати. Юноша стал рассматривать самый ближний из них.

Единственный большой светлый парус, имевшийся на корабле и прикреплённый к широкой верхней рее, был поднят и удерживался при помощи многочисленных канатов, свисая нижним краем параллельными складками.

Вёсел у большинства кораблей, как и у этого, не было, но маленькие оконца, куда их втянули, чернели тремя ярусами по каждому борту, причём в каждом ряду их было около тридцати. На одном, самом дальнем от берега, вёсла ещё не убрали, и от этого он был гораздо красивее остальных. Вся гавань была заполнена множеством открытых лодок, сновавших между кораблями и берегом и доставлявших различные грузы и такелаж.

Форкис направился в правую сторону, туда, где строились суда. Здесь всё было иначе, и даже запах был совершенно другим. Подойдя поближе к почти завершённому остову какого-то корабля, установленному прямо на берегу, он присел на бревно, внимательно рассматривая его и следя за работой строителей.

Там, в гавани, где корабли стояли на воде, их донных частей не было видно. Это же судно выглядело совсем иначе. При первом, поверхностном осмотре корабль, весь опутанный деревянными подпорками и разными канатами, больше походил на толстого гигантского жука с тонкими ножками, будто пойманного в сеть и подвешенного на её нитях. Но при пристальном рассмотрении уже казалось, что он выше и как бы стройнее тех, что в бухте. Поначалу юноша лишь смутно уловил, что в верхней части не хватало чего-то важного, имевшегося на других кораблях. Уже через миг он догадался: на нём не было мачты.

Множество мастеровых, облепив остов судна, копошились внутри и снаружи корпуса, стуча топорами, что-то прибивая, постоянно принимая бесконечно подносимые к ним различные материалы, в огромной массе поглощаемые его ненасытным нутром. Вместе с запахом древесины от корабля веяло ещё и свежестью. Он был каким-то светлым и от этого воздушным в отличие от тех, что стояли на воде, чернея бортами. Сквозь маленькие вёсельные оконца с того места, где сидел Форкис, виднелось синее небо.