Она медленно прошла мимо самого тёмного участка лестницы, и едва не почувствовала резкий запах духов МАНЬЯКА, затаившегося там…
Хоть подполковник и капитан считали, что это не маньяк – надеялись на это – она чётко понимала, что совершить такое мог лишь маньяк. Проклятый живодёр и садист. И оставалось лишь ждать, когда он проявит себя в очередной раз…
Вихрева добралась до квартиры и принялась искать в сумочке связку ключей. Затем дрожащей рукой стала искать замочную скважину. Вставила ключ. Повернула.
В апартаментах стояла темнота, и почувствовала себя в безопасности Вихрева только тогда, когда закрыла дверь и включила свет.
В прихожей она посмотрела на себя в зеркало: лицо серое и изможденное, будто в колхозе пахала.
Какая-то мысль не давала ей покоя, и она никак не могла её нащупать…
«Если забыла, значит, ничего важного».
Так говорил ей преподаватель русского языка и литературы – молодой рыжеволосый красавчик, на которого она пускала слюни всю учёбу когда-то давно…
Мысль же была важная. Она твёрдо это знала. Даже когда разделась и пошла в душ.
Котов же в это время приехал домой, заварил себе крепкий горячий кофе и расположился перед телевизором, где показывали какой-то фильм, словно созданный для ночного показа. Артхаус, что ли.
Мужик в облеванном пиджаке там требовал со своих работников вернуть пять бутылок водки, которые они украли… У него не было доказательств, но он знал, что это они.
«А знаешь ли ты, что Бирюков не убивал школьницу?» – спросил он себя.
И этот вопрос не давал ему покоя, пока он не уснул. Полусидя перед включенным телевизором. Когда он проснётся утром, у него неистово разболится шея.
Вихрева же почти не спала ночью…
Едва она засыпала, как перед глазами у неё вставала Самойлова – с посиневшей кожей. С горящим рубцом на шее от верёвки. С пылающими укусами на щеках. Отметины от маленьких, острых и частых зубов вопили во всё горло о том ужасе, который с ней приключился.
Самойлова медленно шла к её кровати, покачиваясь. Вытягивая руки. Джинсы у неё почти съехали, обнажая окровавленное нижнее бельё…
«Не подведи, не подведи…» – повторяла Самойлова, приближаясь к кровати Вихревой. Выходя из полумрака.
Она пыталась закричать и просыпалась. Так и прошла вся ночь.
Уснула она только под утро.
Пятая глава
Котов по пути в отдел снова собрал все пробки, которые только мог. Красный светофор сменялся красным светофором. А он сменялся желтым.
«Хреново», – подумалось ему.
Когда так начинается утро, жди чего-нибудь не столько приятного… Ещё эта долбанная шея болела… Голова почти не поворачивалась.
Это утро уже напоминало собой зимнее… Даже снежинки пролетали. И, если так пойдёт, к обеду будет натуральный поземок, а он ещё колёса не переобул…
Когда же он смог доковылять до своей работы, то получил сразу пригоршню плохих вестей.
Во-первых, он опоздал. Во-вторых, Носов не опоздал. Если вообще уходил отсюда.
Он сидел на своём месте с абсолютно посеревшим лицом. Уголки рта так его опустились, что складывалось впечатление, будто он сживал кислую конфету, заставившую расколоться его зуб. Перед ним дымилась пепельница с дымящимися окурками.
В-третьих, Вихрева опоздала ещё больше. И когда же она со стуком ввалилась в кабинет – немного растерянная – Носов поднял тяжелейший взгляд своих свинцовых глаз.