«А как он путешествует без паспорта?‎» – недоуменно спросил он, поправляя салфеточку, заткнутую под воротник, – она зацепилась за стол, когда он наклонился, чтобы всмотреться в картинку. «Не знаю! У него компания за границей, я не представляю, что он думает дальше делать».

Розанов осторожно вывел к вопросу об их нынешних отношениях. Рита над мужем только потешалась, и выходила благоприятная картина. Выходило, что она уже точно была в поиске, но в части брака оставалась заложницей положения. И его ревность тогда стала отступать.

Далее так прошел почти целый месяц, в течение которого Леня неустанно охотился за Ритой. Они успели покататься на катке за день до его закрытия. Побывали на знаменитой выставке вещей, принадлежавших знаменитым людям, где был носовой платок Байрона (так и не поняли, какого из них), трубка Сталина и перьевая ручка Петра Первого (при том, что перьевых ручек при его жизни еще не изобрели). После этого экспоната они досматривали выставку уже как юмористическую, и еще несколько дней после шутили, придумывая разные несуразицы для такого музея. Успели сходить раз в кино, к которому, кстати, у них оказался весьма близкий вкус. Они были даже на ипподроме, куда Рита приехала в прекрасных бежевых брючках и в овчинной шапочке поверх шелкового платочка. Правда она там, – боже мой! – упала с лошади, и он хлопотал вокруг нее как у родного чада, но, к счастью, все обошлось синяком да ссадиной. Еще они один раз слушали джаз в тесном клубе в исполнении студентов Гнесинки. Там было темно и различить людей было затруднительно. Места он выбирал всегда сам и непременно такие, где он никогда не появлялся и имел самые мизерные шансы встретить знакомых. Необходимость оберегать тайну своей двойной жизни, постоянно прятаться, – начала ему докучать.

Благодаря всем этим встречам ему удалось узнать кое-что о ее жизни. Что она родилась в Тбилиси, но выросла в Одессе, где отец ее промышлял антиквариатом. Который, надо думать, попадал к нему от портовых менял и местных воров. Она иногда невзначай рассказывала немыслимые истории про его друзей, которые, как несложно догадаться, были форменными аферистами и уголовниками. У них дома жила настоящая обезьянка, которую подарил отцу кто-то из друзей. Они назвали ее Коба. Мама ее была чистая грузинка, работала акушером. Она умерла еще когда Рита была маленькой, как он понял, от чахотки, после чего они с отцом и переехали в Одессу. Поэтому по-грузински она не понимала ни слова, но вот грузинские штрихи, переданные ей от матери, он в ее облике сразу различил наперечет. За год до ее совершеннолетия отец внезапно пропал. Скорее всего бежал из-за проблем, ей не успел оставить и записки. Какой-то человек позже передал от него весточку, что он жив, но увидеться они смогут не скоро. О его местонахождении она до сих пор не знала. Так она осталась одна в большом доме, и пока опека рисовала ей бумажки для отправки в приют, ей уже стукнуло восемнадцать. Какое-то время она еще получала помощь от друзей отца, потом начала работать сама, жила временами с разными ухажерами, но после нескольких лет такой жизни уехала в Москву и поступила на обучение на актрису. Ходила даже время от времени на кастинги, но особых успехов на этом поприще не имела и учебу в конце концов бросила не довершив. Тут же, в Москве, в первые пару лет нашла себе жениха. Его семья принадлежала к роду Чарторыйских, владельцев сотни тысяч полотен, включая даму с горностаем руки Да Винчи. Никто из них, впрочем, с ним самим поддерживать отношения не спешил. Леня не понял, на что именно она намекала, история запутанная, но было похоже, что у нее есть какие-то виды на их деньги в результате развода. План выглядел посредственно, но Розанов не стал вдаваться в детали. Важнее было то, что с мужем Рита уже давно не виделась. Она, кажется, не говорила об этом прямо, но по всему было понятно, что это так. И было похоже на правду. Возрастом она была не более, чем на десять лет младше его (хотя в начале ему она показалась совершенно молоденькой).