Как это я так прокололась? Пытаюсь разговор вспомнить. Ну, он… Димитрий. Ну, и имечко. Хотя красивое. Что-то понесло меня снова не в ту сторону. У меня, как у грузовика, занос один метр.

Проржалась и укладываюсь в постельку, не веря, что я так. Переговорщица, тоже мне. Как вообще сделки с квартирами совершаю? Диву даюсь. А в голове мыслишки ползают. Соскучилась я по мужским объятиям.

Хочу, чтобы эх… вот как этот сторож, дёрнули к себе и засосали, жадно и необузданно.

Быстро выкидываю чушь из головы. Не надо мне этого. Наелась, больше не хочу. Не каждый меня вывезет. А через пять лет совместной жизни узнать, что я до чёртиков надоела – то ещё разочарование.

Ладно бы Захар был первым с такой отмазкой. Второй. Но только вот с ним мы столько лет были вместе. Как я не заметила, что достала его? Работой попрекал, поведением. Ох, мой поступок с щебёнкой, которой, кстати, никто так и не поинтересовался, он бы раскритиковал. Стыдно, некрасиво, гадко.

Да ну его к чёрту! А сердечко-то ноет. Люблю ещё эту сволочь. А он свободы захотел! Я ж не заставляла его жениться. Жили себе спокойно, даже о детях не заикалась. А он слинял и через полгода уже женился. Вот тебе и свобода. Обманщик. Просто разлюбил. А я нет.

Вот и не хочу больше сердечко своё отдавать никому, мне и одной хорошо. Закрываю глаза и устраиваюсь поудобнее, натягивая одеяло по самый нос.

Бр-р-р.

Подлетаю с кровати. Ну что опять на этой долбанутой стройке происходит? Отдыха мне не видать спокойного, похоже…

Но выглядываю в окно спальни, и улыбка ползёт, губу кусаю…

Не обманул. Тарахтелку какую-то припёр. Ходит за ней, а та землю месит. Любуюсь и думаю: умываться пора, баню топить, да шашлыки жарить…

Обещала же.

Не тороплюсь, привожу себя в порядок, даже ресницы подкрасить решаю. Что-то захотелось вдруг. Готовлю кофе. Две кружки. Ух. Понесло меня. Сбежит мужик, ой, сбежит.

Надеваю костюмчик свой для огорода и выплываю из домика. Аккуратно иду, чтобы не расплескать напиток.

– Доброе утро, – подхожу чуть не вплотную.

– Доброе, – растягивается в сладкой улыбочке молодой человек и выключает аппарат.

– ГАВ!

– А-а-а!

Как ускакала за Димитрия, не помню. Цепляюсь за его плечи и трясусь так, будто пёс не залаял, а уже цапнул меня за задницу. А где кофе?

Судя по тому, как быстро раздевается молодой человек, дело тут вовсе не в том какая я обворожительная. Высовываю нос из-за широкой спины. Мухтар сидит, хвост по земле ёрзает. А в какой-то миг пальцы мои ложатся на обнажённую кожу. Ой. Отдёргиваю свои руки:

– Прости, пожалуйста, – тихо извиняюсь, – я не хотела тебя обливать.

– Не страшно, – слегка обернувшись ко мне, улыбается. – Ты собак боишься?

– Очень, – честно признаюсь.

– Мухтар добрый. И послушный. А я замёрз, – задорно улыбается.

– Подержи его, я сбегаю, принесу что-нибудь, – снова высовываю нос, но резких движений не делаю, слышала, что животные не любят этого.

Садится на корточки и держит за шлейку своего пса. Пячусь назад и медленно, лицом к собаке, приставным шагом к домику направляюсь. Хватаю с вешалки куртку от костюма рыболовного своего и возвращаюсь.

Димитрий надевает её, а она по швам на нём трещит:

– Так не пойдёт, – снимает бедную куртёшку, а я залипаю на его формы. – Мухтар! – рявкает на пса. – А ну, марш домой!

Тот срывается с места и скачет через забор. Парень обещает скоро вернуться и уходит следом. Перепрыгивает штакетник и скрывается в своём контейнере.

Стою, смотрю. Вау…

Вспоминаю про кофе. Опускаю взгляд. Надо же! Кружки целые остались. Забираю их и иду снова варить бодрящий напиток.

Клуша. Вот почему я такая трусиха?