Потом Михалыч сбегал еще за одной. А когда, распугивая летучих мышей, с чувством проорали «Запрягайте, хлопцы, кони!..», неожиданно подкрался вечер.
Ну а потом все закончилось естественным и закономерным финалом.
Домой Михалыч возвращался под утро. На душе было как-то муторно. Вроде, все прошло нормально, но исчез флер таинственности и мечты. Словно альпинисту сказали, что Олимп – за следующей горкой. А здесь просто контора райпотребсоюза.
Он сел на крыльцо и закурил. Громко трещали цикады.
В кустах раздался шорох и появился Дачная амнистия.
– А я смотрю, ты сидишь. Тоже не спиться?
Он сел рядом.
– Слышь, Михалыч, я повиниться хочу. Это я свеклу у тебя тащил.
– Да? – Равнодушно спросил Михалыч.
– Только ты не переживай: не свекла она вовсе. Я тебе семена табака дал. Ты же знаешь, у меня каждый клочок земли для коз травой засеян. А без курева я – никуда. Ты не обижаешься?
– Нет, – ответил Михалыч.
– Вот и хорошо! – Обрадовался Дачная амнистия. – Только это… В «Моей прекрасной даче» написано, что потом на этом месте лет пять ничего расти не будет. Представляешь, зараза какая! Но нам же спешить некуда?
– Некуда. – Сказал Михалыч. – А ты вот знаешь Сальвадора Дали?
Дачная амнистия покачал головой.
– Который председатель в соседнем кооперативе?
Михалыч вздохнул:
– Эх, ты! Темнота!
– Какая темнота? – Удивился Дачная амнистия, и показал заскорузлым пальцем на светлеющую линию горизонта.
– Солнце, вон, всходит!
Действительно, начинался новый день.
АСТРОЛОГИЯ
Михалыч проснулся от дикого шума. Короткие отрывистые звуки, разные по длительности и тональности, раздирали ночную тишину.
Жалостливо завыли собаки. Летучая мышь потеряла ориентацию и шмякнулась об дерево. Ежик собрался на ночную охоту, но грязно выругался и опять вернулся в свою гору.
– И вострубил седьмой ангел! – Сказал Михалыч. – И сделались град и огонь…
Он сунул голову по подушку. Звуки уже не долетали, правда, голове стало жарко и душно.
Михалыч выругался и встал с кровати.
– Выспится днем, паразит!… А ночью спать никому не дает!..
Затем встал и закрыл окна. Так было потише, хоть и ненамного.
Аналогично поступили остальные дачники. Захлопали оконные рамы, заскрипели ставни.
Только Вовчик ничего не сказал. Он лежал на траве навзничь, широко раскинув руки, и громко храпел. Услышав шум, приоткрыл глаза. Увидел над собой небо, очень этому удивился и опять заснул.
Дачная амнистия сидел на лавочке возле своего участка и играл на саксофоне. Хотя, если честно, слово «играл» не очень подходило к эзотерическому процессу извлекания звуков.
– Страдивари! – Торжественно объявил он. – Токката ре-минор!
Прислушался.
Никакой реакции от спящего дачного кооператива.
Прокашлялся и прокричал.
– А я говорю: токката ре-минор!!!
Опять тихо.
– Слышите: ре-минор!
Потом начал изо всех сил дуть в саксофон. Энтузиазма хватило ненадолго. Закружилась голова и в глазах замелькали светлые мушки.
Привел в порядок дыхание, прислушался.
Хоть бы кто проснулся!
Дачная амнистия посмотрел на часы.
– Проклятая бессонница! Это что же! Мне теперь одному так до рассвета и маяться?
Он отложил инструмент и пошел по улице. Подойдя к пожарной рынде, взял привязанный молоток и начал оглушительно по ней колотить.
Снова завыли собаки, в одном из домов зажглось одинокое окно и тут же погасло.
Конец ознакомительного фрагмента.