Сначала все было расплывчато. Марья Марьяновна подкрутила колесики наводки. И увидела, что по дороге ползёт маленький жёлтый автомобильчик, и наверху его накрывает белая с красной полоской лодка. Вот что за каракатица оказывается.

– Кто-то везет лодку, – сообщила она мужу. – Будет по озеру кататься, наверное.

– Наверное, дорогая, – эхом отозвался Иван Иваныч из-за газеты.

Машина подползла ближе и Марья Марьяновна, наведя бинокль на переднее ее стекло, стала разглядывать, кто в машине.

– Какая-то женщина с ребенком. Это же надо, ребенка на переднее сиденье посадила. Ты представляешь?

– Ничего себе, – удивленным голосом сказал Иван Иваныч из-за газеты.

Марья Марьяновна была готова поспорить, что муж даже не слышал то, чему сейчас так правдоподобно удивляется.

Марья Марьяновна продолжила наблюдение. Кто-то новый приехал в поселок, что ли? Она постаралась рассмотреть женщину.

– Да это же Алиса! – ахнула она. – Медыниных старшая! У нее ребенок уже, что ли? Сколько же она скрывала?

И она нацелила бинокль на пассажирское место. «Ребенок» был странным. Толстым, коротеньким, он не сидел, а стоял на сиденье. И был пристегнут ремнем. А еще у него была борода и красный колпак.

– Фу ты! – воскликнула она. – Это же кукла! Гном садовый!..

Она даже бинокль опустила от разочарования. Потом сама себе заметила:

– А чего от нее ждать? Какие дети? Какая семья? Она же совершенно автономная особа!

– Да, дорогая, – невпопад отозвался муж.

Желтый автомобиль с белой лодочной крышей проплыл мимо их дачи.

Марья продолжала рассуждать:

– За рулём – сама, магазин держит – сама… И лодку везёт – сама. А ведь ей давно замуж пора…

– Да, дорогая.

Марья положила бинокль на стол.

– Вон, Верочка, хоть и младше, времени не теряет. Видела, разгуливает вечерами с этим… новым… с архитектором. Точно говорю – к осени свадьба тут будет.

Муж ее выглянул наконец из-за газеты. И сказал добродушно:

– Машенька! Всех ты уже в воображении переженила.

Машенька только фыркнула на это и потянулась за печеньем.

12.

Алиса проехала несколько знакомых дач, обитателей не было видно – или еще не выехали на лето за город, или занимались делами в доме или где-то на участке, скрытые зеленью кустов и деревьев.

Но одну дачницу она увидела издалека – возле низенького штакетника стояла Жизель – здоровенная, как гренадер, девица лет под тридцать, и вколачивала этот заборчик в землю с помощью почему-то лопаты.

Подъехав, Алиса притормозила, выглянула в окно и сказала:

– Привет, Жизель.

Жизель выпрямилась:

– Алиса! Давно не виделись!

– Заборы выравниваешь? Порядок наводишь?

Жизель с некоторой неловкостью ответила:

– Да не… Щас полола редиску… – Жизель кивнула на грядку под ногами. – Ну и… Упала, свалила штакетник… – Жизель ухватилась за штакетины, проверяя их устойчивость. Сказала недовольно: – И то немудрено – хлипкий он какой-то.

Алиса спрятала улыбку:

– Бывает.

Жизель отличалась крайней неуклюжестью, но по характеру была приятный человек – простой и честной до прямодушия – и нравилась Алисе.

Жизель поглядела на лодку:

– Ах, ладья – загляденье. Сто лет на лодке не каталась. С детства, наверное.

– Покатаемся как-нибудь, – пообещала Алиса. Тем более у нее теперь будет дом у озера – и тащить лодку далеко не надо, любого гостя можно прокатить!

– Заглядывай на чай! – пригласила Жизель.

Алиса мило отозвалась:

– И ты к нам.

Жаль, в новый собственный дом пока что не пригласишь.

Ну ничего. Неделя-другая оформлений бумажек – и дом будет Алисин. Вернулась уже Капитолина или нет? Может, задержалась или только-только приехала и не нашла еще времени позвонить. Надо было самой звякнуть. Да, теперь уж заехать проще, да узнать. И Алиса решила поехать прямиком к дому у озера, не заезжая к родителям. Если хозяйка уже там, обговорить все с ней, а потом уже к своим.