Под ивовыми ветвями их встретили две гранитные кровати, две могилы. На одной была фотография круглолицей старушки, на другой – поджавшего губы сурового старика. Лица их были нанесены чем-то белым на тёмном полотне памятника.

– Это муж и жена, фамилия одна, – сказала Анита. – Жуть. Пошли ты отсюда.

Она раздвинула ивовые лапы и быстрым шагом пошла назад. Гоша двинулся за ней, теперь всё было ясно: это просто кладбище.

Птицы стали ругаться, скандалили над их головами. Деревья стучали ветками, точно аборигены проводили обряды под гулкие барабаны. Природа их словно гнала из этого места. Гоша и Анита теперь, не сговариваясь, с быстрого шага, перешли на бег. Хотелось поскорее увидеть что-то человеческое, хотя бы дом того соседа, его уютный телевизор в окне.

Наконец, они выскочили из чащи и остановились отдышаться. Смешливые берёзки, которые раньше просто тихо перешёптывались, и сами впустили их в лес, теперь сразу же прикрыли от них секретную дорогу, словно её и не было вовсе. И снова невинно шуршали листвой.

Гоша посмотрел на Аниту и рассмеялся.

– Пойдём отсюда скорее, – сказала Анита и показала на дорогу, вдалеке мимо домов ползли жёлтые лучи фар. – Кажется, это сюда.

Пока фары не успели их поймать, они бегом выскочили на дорогу и пошли вдоль забора машине навстречу, словно влюблённая парочка, загулявшаяся допоздна.

На машинный гул залаяли соседские собаки, Гоша и Анита засмеялись: сами себе ведь придумали приключение и неплохо так разбавили однотонные программистские будни.

Анита переплела свои пальцы с Гошиными, и они с широкими улыбками прошли мимо ехавших по той же дороге красных «Жигулей». В темноте они так и не увидели, кто был за рулём. «Жигули» заехали во двор возле леса, и снова стало тихо.

Неизвестные возле дома

В пятницу Гоша и Анита ужинали на даче с родителями Аниты Виолеттой Захаровной и её мужем Аркадием Павловичем. Несмотря на поздний вечер, сели в беседке. Отчим угощал шашлыками в своём фирменном маринаде. «Только лук, соль и перец, и ничего больше», – приговаривал и следил, чтобы всё новые порции шашлыка отправлялись в тарелки, сам при этом мясо не ел, хоть и держал три мясных лавки в Пскове.

Разомлев от деревенского воздуха, сытного ужина и монотонных цикад, Гоша и Анита решили тем вечером не возвращаться в город, хотя не любили ночевать на даче. Брезговали отсыревшим постельным и скучали без интернета. Метёлкино находилось хоть и не так далеко от города, но в таких лесных турлах, что связь там не брала, а заехать в деревню можно было разве что случайно.

Гоша и Анита познакомились на работе, в компании, которая занималась разработкой программы для финансового учёта. Обоим было по двадцать пять, когда летом две тысячи восемнадцатого они поженились. Это случилось быстро, через пару месяцев после знакомства. Гоша как-то сразу понял, что она та самая.

Первое совместное лето им хотелось быть только вдвоём: говорить, гулять, валяться в кровати, смотреть сериалы. И даже когда они выезжали на природу попалить костёр или просто посидеть на пнях, то ехали не к родителям, а куда угодно, лишь бы снова оказаться вдвоём. Через год они наелись близостью и, когда родители Аниты открыли дачный сезон, тоже собрались с ними на дачу.

Приезжали в Метёлкино обычно на весь день, но без ночёвки. От города до дачи было рукой подать: сорок километров на стареньком «Форде» они пролетали минут за сорок. С любимым плейлистом и ветром, бьющим по щекам из окон, поездка до дачи становилась идеальной прослойкой между работой в четырёх стенах и отдыхом на природе.

Как и всегда, Гоша с Анитой легли спать на втором этаже, а родители на первом. Гоша сначала ворочался, и металлическая сетка кровати компрометирующе скрипела. Анита фыркнула: