Она не нашлась, что и возразить… да ей и самой не хотелось возвращаться к прошлому, к прошлой своей жизни до… И к тому же, хотя она и чувствовала какую-то странность и неловкость во всей этой истории с упорной настойчивостью Евгения Аркадьевича заботиться о ней и её судьбе, ей не хотелось обижать его – этого… рыжего толстячка.
«Ладно, пусть пока так все будет – время покажет».
Но она ещё долго-долго, пока не стало светать, ворочалась на твердом, бугорчатом от сбившейся в нём ваты, матрасе и всё перекладывала под головой такую же твёрдую и бугорчатую подушку. Ей не верилось, что вот так быстро и просто, и, действительно, – как само собой, – разрешились все её трудности. …Конечно, не сами собой, а с помощью того же Евгения Аркадьевича. Но всё же… всё же… столько переживаний испытала она за одну только эту неделю июля! А здесь – как в сказке! Чудо произошло. Ей так хотелось в это верить!
…Сидит она на берегу любимого озера. Смеркается. Лягушки понемногу заканчивают свой вечерний концерт, единственным слушателем которого является она, Мила. Поднимается туман. Такой молочный, густой туман над гладью озера. В сумерках, туманных и влажных, начинает скрываться противоположный берег. На небе зажигаются первые звёздочки, но оно, это небо, все ещё светлеет в наступающей со всех сторон темноте…
Она видит, как низко-низко над озером летит какая-то ночная птица. Такая тишина… что слышно, как шуршат крылья этой птицы… Птица летит к ней – Мила это точно знает… Но вот ночная гостья долетает до берега и… пропадает. Словно и не было её… Мила растерянно всматривается, поворачивает голову и на фоне светлеющего ещё неба, рядом с собой, видит силуэт… До боли знакомый силуэт – это он, её любимый… Его самого почти не видно, только белеет лицо… Она ощущает знакомый и такой любимый его запах… – свежести и тёплой летней пыли, политой грибным дождичком… Она не видит, но знает, что губы его шевелятся, и слышит:
«Не верь… Не верь…»
И отвечает ему тоже одними губами: «Не верю… Не верю…»
– Мила, Милочка, вставайте! Пора собирать постельное бельё. Через сорок минут Ленинград!
Это Алевтина Львовна. Она слегка треплет Милу по плечу.
– Приехали, голубушка. – Это уже Евгений Аркадьевич.
Она слышит голос певца, по вагонному радио исполняющего песню «Город над вольной Невой», с трудом открывает глаза и прямо перед собой видит весёлые лица своих попутчиков – мы дома!
Здравствуй, Ленинград! Здравствуй, взрослая жизнь!
А в это время…
ЧАСТЬ II. Николай
Глава первая
Мама.
«Ё-маё! Вот чёрт! Не успею. Должен успеть!»
С этими словами Николай прямо-таки «влетел» на перрон Витебского вокзала.
«Где! Где же она?»
– …до станции Детское Село посадка заканчивается…
Николай метнул взглядом по электричкам, стоящим у края платформы «головой» к вокзалу, и в ту же секунду увидел ту, что ему и была нужна – последние пассажиры заскакивали в её нутро.
Одной рукой придерживая на бегу фуражку, а второй отчаянно размахивая в немом призыве «подождите!» кинулся к электричке. А двери уже поползли, закрываясь.
Мужик, стоявший в тамбуре и видевший призывы курсанта, схватил ползущие двери, и натужно упираясь всем телом, приостановил их движение.
– Давай!
Николай схватился за створки, не позволяя им схлопнуться, и, напирая, боком протиснулся в тамбур.
– Ну, браток, ты даёшь! Думал, останешься ты ночевать на платформе. Силён бегать!
Николай только кивал в ответ, переводя дыхание.
Он и сам уже было подумал – ночевать ему на вокзале до первой электрички, но характер не позволил – всё до конца привык доводить. Ночевать-не ночевать, но вернуться в училище пришлось бы, и увольнительная была бы испорчена, – а так хотелось переночевать дома, в своей комнате, на своём любимом узеньком диване.