Но спинки на месте не оказалось. Испытав кратковременное чувство падения, Уваров шарахнулся навзничь. Даже сгруппироваться не успел. Однако вместо ожидаемого твёрдого покрытия кухонного пола, спина встретилась с мягким и травяным. Чуть в сторонке шлёпнулось что-то ещё. С другой, противоположной стороны, послышался отчаянный собачий визг и вновь что-то шлёпнулось. Затем, с того места, где смолкло собачье повизгивание, последовала совсем не собачья реплика относительно всего что случилось. Реплика сия имела очень нецензурное содержание. Голос, что изрёк фразу, выстроенную в несколько матерных этажей, был до боли знаком. Исключительно из чувства любопытства, Уваров повернул голову в том направлении, откуда как из рога изобилия лились выражения, что могучий и неподражаемый родной язык сумел накопить за всю историю своего существования. Источником оказался пёс дворовой породы. Судя по царившему выражению в глазах «интеллигентной» дворняги, пёс и сам был немало удивлён тому многообразию эпитетов, что вырывались из него. Немало удивлён, озадачен и даже слегка напуган. Но останавливаться пёс, похоже, и не помышлял. А может, переволновавшись, попросту не мог.

– Фу! – инстинктивно прикрикнул на него Уваров.

Пёс инстинктивно умолк и обратился на человека неописуемым в выразительности чувств и эмоций взором.

– Что произошло? – послышался ещё один знакомый голос, но уже с другой стороны.

Уваров переметнулся взглядом в новом направлении. То была Анто'Нель-Нар. Низиганка стояла на коленях и озиралась по сторонам. Слышала ли она тираду, что исполнил пёс? Наверняка слышала. Поняла ли что, тот пытался выразить? Вряд ли.

Последовав примеру низиганки, Уваров поднялся с травы. Вначале, как и она, он огляделся по сторонам с колен. Затем поднялся на ноги и в полный рост.

Не сказать, что окружающий мир изменился. Вроде всё было в привычном глазу обывателя виде. Только не было ни домика, ни фруктового садика, ни болидов… всё это исчезло. И само место можно было охарактеризовать как лесная опушка. Немного странная, но в общих чертах опушка как опушка. Ничего выходящего за общепринятые рамки чего глаз человеческий, низиганский и собачий не видывал, пока не попадалось. Трава. Деревья. Бабочки и птички. Но всё было более ярким. Красочным. И немножко не того размера.

– Где мы? – задала низиганка второй вопрос, попутно поднимаясь с колен на ноги.

В очередной раз оглядевшись по сторонам и в очередной раз не получив ответов она остановилась взором на Игоре. Тот, похоже, уже начинал что-то подозревать, но по-прежнему не спешил, ни с выводами, ни с комментариями.

– Где, где, в очередной заднице! – пролил светоч ясности пёс, используя человеческую речь.

Анто'Нель-Нар невольно вскрикнула и, метнувшись в направлении Уварова, заключила его в крепкие женские объятия, используя как естественную преграду от подавшего голос пса. Пёс тем временем, следуя исключительно собачьей привычке, повёл по сторонам носом, после чего уселся на мохнатое седалище и добавил.

– Когда же это, твою собачью мать закончится.

– Охренеть! – изрёк Уваров, – Получилось!

– Что получилось? – прошептала низиганка, ещё сильнее прижавшись к человеку.

Пёс одарил двух индивидуумов высшего порядка многозначительным взором, но от комментариев по теме воздержался. Блохи помешали.

– Мелкие поганцы! Как же вы мне надоели!

Уваров, стараясь как можно деликатнее, сделал попытку освободиться из крепких объятий низиганки. Та, преодолев первоначальный культурный шок, отпустила его и в смущении отступила на шаг в сторону.

– Судя по всему, мы попали туда куда надо.