–Радиация как далеко может распространяться. – уточнил Паша.

– Думаю, километров на двадцать пять. Всё зависит от того, как далеко ударная волна ушла, и какое было направление ветра.

– Отлично. – попытался подвести итог Павел. – Выходит, что бы понять, на сколько каньон безопасен, у нас есть два ориентира. Двадцать, двадцать пять километров мы легко преодолеем за день. Ночлег устроим в корабле, заварив двери. Если ночью никто тревожить не будет, значит, у нас есть ещё дня три под дождём. А дальше будем посмотреть. Кстати, куда ведёт каньон?

– Сначала на запад, потом на юг, до антигравитационной дороги.

– Ну и славненько, значит, пока туда и движемся. Дорога же потом в город идёт?

– Да. Но вот как раз там-то, вдоль дороги, нас и будет проще всего поймать.

– А мы не пойдём по дороге, нормальные герои всегда идут в обход. Ну, кто за?

– Я за. – тут же отреагировала Лера.

– Ну, разве ж вас можно одних оставлять? – согласился с предложением Вир.

Команда встала, и двинулась по каньону. Дождь лил как из ведра.

Ближе к обеду, гнев небес усилился на столько, что дождь превратился в непроглядную стену. Исполинские молнии били в металлическое кладбище, где-то над каньоном, но попадая в каньон, гул, вызываемый этими разрядами, только усиливался, многократно вторился, отражаясь от его скалистых стен. Стихия бушевала повсеместно, охватывая всю планету.

Теоретически, такое буйство стихии, было невозможно. На планете нет океанов, только несколько внутренних неглубоких морей. По всем законам, Тэй должна испытывать дефицит влаги в атмосфере, что косвенно подтверждала местная растительность, буйствующая только в местах, где надолго могла накапливаться влага. Но вопреки всем разумным доводам, библейский потоп, посещал планету как по часам. Раз в три месяца небесная твердь превращалась в жидкость и обрушивалась на твердь земную. А через пять-шесть дней, свинцовые тучи внезапно испарялись, освобождая небеса горячему солнцу, и оставляя на земле обширные территории, залитые водой.

Проливной дождь не позволял команде беженцев удерживать постоянный темп. Низины уже затапливало водой, по самую щиколотку. Кое-где, лужи были и глубже. Но самое неприятное, вода начала скрывать под собой всякий мусор, о который можно было легко споткнуться или повредить ноги. Приходилось скакать по кочкам, выбирая для пути возвышенности, что значительно уводило путь от состояния прямолинейности. Мало того, что иногда приходилось полностью обходить вокруг корпус какого-нибудь звездолёта, так ещё и Пашины рёбра, время от времени требовали покоя, остро реагируя на резкие движения. Безумное использование аптечки для обезболивания, давало более худший результат, чем пятиминутная остановка. От передозировки обезболивающим, Павел впадал в состояние лёгкой эйфории, жизнь у него внезапно налаживалась, в голове звучала музыка, и он предавался зажигательным танцам под дождём. Лыбился как идиот, лез обниматься, говорил о всеобъемлющей любви ко всем и вся, настоятельно рекомендовал погрузиться в его нирвану. При этом, хитроумная аптечка, анализируя состояние человека, синтезировало антидот, что значительно снижало аптечный ресурс.

Хорошо, что комбинезоны абсолютно не промокали, а то, идти было бы ещё тяжелее.

К концу дня, команда, без ранений и увечий, преодолела желаемое расстояние, выбрав для ночлега небольшой фрагмент корпуса, какого-то разорванного корабля. Судя по габаритам, когда-то он был проворным корветом или эсминцем. Небольшой размер был предпочтителен тем, что его можно было быстро осмотреть внутри, а так же, класс таких кораблей не имел автономных противоабордажных средств защиты. Вир рассказывал, что такие средства, в виде короткоствольных турелей, частенько можно встретить внутри крупных судов. Корабль давно мёртв, а турели исправно продолжают нести боевое дежурство, безжалостно убивая попавших в их сектор обстрела. Сам Вир, однажды просидел под огнём такой турели, без малого двое суток. Пренебрёг воспользоваться разведывательным дроном, и угодил в западню. Спасло, что боекомплект турели не безразмерный.