– У кого вы купили дом, если не секрет? – в коридоре спросил он тетю Регину.

– Неважно. Богатый жулик, который просит с меня больше, чем договаривались. Видите ли, баня… Теперь ходит, замки грозит сорвать.

– Вы что, не заплатили за дом?

– Заплатила. Только это не ваше дело. Вы за собой смотрите.

– Не мое, конечно. Есть телефон или адрес?

– Не знаю.

Никто не видел, как в час рассветный золотой по березовой роще прогуливались двое. Но прогуливались они не просто так, а, можно сказать, пробирались. По открытому месту шли быстро, перед окнами нагибались. Особенно долго они ходили вокруг нового особнячка, обшитого вагонкой. Один из них был Зимин, а второй – его приятель Фрэд, который держал в руках локационную рамку и изучал ее колебания.

– Не нравится мне ее правая сторона, – бормотал он. —Ежели он тут и не зарывал неугодных покупателей, то, все равно, тут трещина. Пусть уберет компик с этой половины. Понял? А баня-то где?

– Да вон там, наверно, за аллеей.

За аллеей тихо дымилась баня, которую подожгли только что. И – ни бочки с водой, ничего. Крыльцо и предбанник пришлось закидывать землей.

– Слушай, я уж подумал, не ломает ли она компик нарочно? Нечистая сила какая-то. У меня тут одни взяли, туалетную бумагу в лазер загнали…

– И что лазер?

– Подавился лазер, японская точность, микроны…

Приятель Зимина – биоэнергетик, он-то и растолковал ему азбучную истину про энергетический разлом. На разломе дома строить – гиблое дело. Но, все равно, не все тут ясно… Девица эта, племянница, сидит тут со своими рентгеновскими улыбками. Брр.

Так и замяли дело с березовой рощей. Тетя не пошла в суд, переселилась на левую половину, сделала генеральную перестановку и села, наконец, строчить свои статьи. У нее перестали пропадать тексты, кроме того, она решила докупить модем. Олеолеу, с ее витальной силой, временно жила у нее, дабы наладить энергетику.

Наглый Зимин стал другим человеком. История с разломом научила его некоторой осторожности. На груди Ван Дамма, который смотрит на Зимина со стены, появился маленький листок: «Стань элитой, закончи ВУЗ». Зимин теперь не соблюдает график выезда на природу, не стремится на ночные дискотеки, чтобы отлавливать девиц. Теперь у него нет паники, когда он один. Он понял, что быть одному – еще не значит быть одиноким, как говорит известный рейнджер.

Зимин по-прежнему бороздит сеть, как Летучий Голландец. Периодически ныряет в поиск на всех ресурсах подряд. Найти человека. FAYA NUDGA! – пишет он в окошке, хотя вряд ли она откликнется. На аватарке картинку вставил – тридайменшен, она так любила эту трехмерную пестроту, а он теперь сам умеет их делать! Сделает и разглядывает.

А потом идет в администрацию кинотеатра, садится ждать Олеолеу с работы. Она все печатает, печатает, работяшка. Прямо, как он, когда ушла Фая. Методички там у нее, репертуар на месяц вперед, всякие пресс-релизы для газет.

Он тогда берется за толстую пружинистую косичку и сжимает в руке. Пока держит, слышит ее дыхание, видит пульс на шейке. Не видит только острый казахский прищур и с трудом сдерживаемую улыбку.

Он пришел… Почти три месяца недомолвок, недоговорок, непонимания. Только теперь все стало ясно. Вилма удивилась своей недогадливости. Достала утром из шкафа длинную трикотажную юбку и воздушный джемпер с объемным воротником. Поводя зябко плечами, еще укуталась длинным шарфом. Она была далека от желания прихорашиваться – привычно дуло от окна. На улице всё сверкало от солнца и голубизны внезапно открывшегося неба.

Когда столкнулись на вечере в «Ноктюрне», они даже не разговаривали – так, кивнули навстречу, обозначив, что, вот, она пришла, и, вот, он здесь. Он в тонком ассиметричном пиджаке с молнией и с легким перегаром, она – в длинной юбке и свитерке с объемным воротником, который скрывал плечи и подбородок. Плавая в человеческом водовороте, глазами не теряли друг друга из виду. И все. Еще через неделю или даже две совпала реакция: «Вот такие вещи меня выбешивают». – «Меня тоже». Полуулыбка, разведенные ее руки. Конечно, это мелочи. Но совпадение, даже в мелочах, не забывается.