Огневский улыбается этой аналогии, но только на мгновение – по тону Мурзинова слышно, что тот вовсе не шутит.

– Родился в Иордании, в 1963-м, – продолжает майор. – В одной из очень богатых семей, едва ли не приближенных к королю. Отец – важный государственный чин, а мать всего лишь наложница, родом афганка. Говорят, Хази с юности бредил джихадом против неверных, но семья была нерадикальная, люди умеренные, ценящие покой и хорошую жизнь. Когда парню исполнилось восемнадцать, сбежал из дома, собрался ехать воевать в Афганистан – согласно Корану, отправиться на джихад можно даже против воли родителей. Но предки оказались не лыком шиты, перехватили сынка в аэропорту, благодаря связям среди пограничников. В итоге как-то уговорили отложить великие планы и отправили учиться. Да не куда-нибудь, а в Америку, в Гарвард. Надеялись, видимо, что пацан «просветится» там западными ценностями и подрастеряет фанатизм. Что ж, он проучился там три года, но вдруг… Не очень понятная история, американцы потом попытались все замять, но, видимо, влип наш студент во что-то серьезное, наверно, решил-таки кого-нибудь заджихадить. Но его не посадили и даже не депортировали. По дальнейшей биографии несложно понять почему – завербовали голубчика. Тогда, в восьмидесятых, американцы еще не валили все беды мира на «Аль-Каиду». Наоборот, враг номер один у них были известно какой. Мы с вами. Шла афганская кампания, моджахеды воевали с Советской армией на американские деньги. И црушникам позарез нужны были сотрудники восточного происхождения. А наш клиент – наполовину афганец, с детства знает пуштунский, на котором всегда говорила с ним мать. В общем, совсем молодым аль-Хази отправился эдаким эмиссаром от наших заокеанских коллег к бородатым. И, видимо, преуспел там, потому что через год вернулся в США, где стал уже не просто завербованным сотрудником, а получил добротную спецподготовку, а потом и офицерское звание. Совершил еще несколько поездок в Афган, где среди прочего был у истоков милого студенческого кружка под названием «Талибан» [Запрещенная в РФ организация. – примеч. автора].

Мурзинов садится на край стола.

– Не надоела вам моя лекция? – с усмешкой спрашивает он. – Я хочу, чтоб вы поняли, с каким фруктом мы имеем дело. Это вам не тупой головорез из леса. Это матерый спец, с лучшей црушной подготовкой.

– Разрешите вопрос, – обращается один из бойцов, мосластый, с длинным лицом и маленькими глазами.

– Да, Кистененко, говори, – кивает майор.

– Что ж получается? Амеры своих агентов к чеченским сепаратистам засылают? Мы ж теперь вроде заодно, вместе против терроризма, ну и все дела…

Мурзинов недобро усмехается:

– Все плохо, но не настолько. Насчет «вместе», конечно, иллюзий строить не надо. Но нет, хотя бы они чеченских бандитов не поддерживают. Видишь ли, талантливый господин аль-Хази, прослуживший в ЦРУ десять лет, увидевший-таки уход злых русских с мамкиной родины, в какой-то момент, видимо, заскучал. Или вспомнил порывы юношества. Как бы то ни было, наш друг охладел к «свободе и демократии». Тем более что вектор ненависти американцев после развала Союза развернулся на Ближний Восток, на его мусульманских братьев. Внезапно из таких, как Хази, стали лепить образ «вселенского зла». А когда тебе постоянно говорят, что ты злодей и убийца, это не способствует тому, чтобы быть белым и пушистым. В общем, с середины девяностых аль-Хази повел против амеров двойную игру. Причем настолько умело, что его годами не могли раскрыть. Только после терактов с самолетами 11 сентября 2001-го, когда перепуганные амеры стали подозревать всех, кто на рожу араб, вскрылись и его заслуги перед джихадом. Да еще какие… Оказалось, что он был едва ли не главным из агентов внедрения, работавших над организацией знаменитого теракта в Нью-Йорке. Но взять его не смогли. Аль-Хази вам не хрен с горы, убег из Штатов заблаговременно. В Чечню.