– Это релиз пресс-службы, а не внутренний документ полиции, Настасья с коллегами явно фильтруют и редактируют информацию. – Я пожала плечами. – Мне другое не нравится: из текста неясно, была ли смерть этой неизвестной женщины насильственной. То есть это убийство или несчастный случай?

– А вот это мы выпытаем у Лазарчука, – пробормотала подружка и нажала на газ.

До фамильного гнезда Максимовых в пригороде мы доехали в суровом молчании, которое лишь изредка прерывалось Иркиным угрюмым бормотанием. Подружка запоздало переживала из-за того, что ее детки, играя в парке на лужайке, оказывается, подвергались реальной опасности переломать себе косточки в люке. Я не стала напоминать ей, что малыши сами же его и открыли. Там, где резвятся дети, действительно не должно быть таких опасных ловушек.

– Есть предложение поддержать протестное движение пенсионерки Костровой – наведаться в администрацию парка и еще что-нибудь там разбить, – предложила я Ирке, стремясь вернуть ей оптимистичный взгляд на жизнь.

– Например, морду директору. – Подружка кровожадно оскалилась, но заметно повеселела.

Торжество справедливости – это всегда радует, не правда ли?

– Не подвиг, конечно, но что-то героическое в этом есть! – объявила Ирка, снимая и решительно отбрасывая в сторону кухонный фартук.

– Еще какой подвиг! – заспорила я, переводя взгляд с колонны свежевымытой посуды на окно, за которым в розовых предзакатных лучах на зеленой лужайке комфортно расположились эксплуататоры – Моржик, Колян, Лазарчук и Касатиков, прибывший вместе со своим боссом.

Даже не знаю, зачем Серега его притащил. Ирка решила, что это что-то вроде извинения – мол, Лазарчук одумался, раскаялся и дал понять, что на самом деле не возражает против того, чтобы его парней охмуряли и окольцовывали девицы Иркиного клана. Я не стала разочаровывать подружку, но подумала, что это скорее наказание, чем поощрение: похоже, Максимушка проштрафился, и Серега покарал его, заставив провести вечер в нашем пугающем обществе.

Хотя оно не было таким уж пугающим.

Или я просто привыкла?

Ужин сопровождался милым дружеским трепом. Колян в красках повествовал о взлетах и падениях биржевых курсов криптовалют, Моржик живописал свою последнюю рабочую поездку в Голландию, Ирка щедро делилась впечатлениями от дебюта на радио, я тестировала на фокус-группе сюжет задуманного детектива, дети вопили, хохотали и сражались за лучший кусок пирога – и все это одновременно, разумеется, но у нас так всегда. Потом Коля-младший надел наушники и возлег в гамак – слушать музыку и подпевать своим кумирам-рэперам, а Масяня с Манюней, осмотрительно держась вне поля зрения меломана, зажигательно плясали под его вокал а капелла. Любящие родители, созерцая это шоу, хохотали и аплодировали, а вот Касатиков и Лазарчук весь вечер преимущественно молчали. Серега – потому что за обе щеки уписывал сначала пельмени с кабанятиной, а потом свой любимый пирог, а Максимушка – потому что откровенно боялся ляпнуть что-нибудь лишнее.

Вообще-то я его понимала: обмолвится парень ненароком, что давно не вкушал такой дивной домашней еды, – и Ирка тут же разовьет эту вполне невинную фразу ритуальным «О, у вас купец, а у нас товар!», активно сватая Максу одну из своих многочисленных родственниц. Но мы с подружкой твердо решили вытряхнуть из полицейских друзей-товарищей детали и подробности, которых не было в релизе пресс-службы, так что отмолчаться гостям было не суждено.

Уже в потемках Ирка уложила спать близнецов, а я сопроводила на ночлег в мансарде своего условно мелкого. Затем мы с подружкой в четыре руки стремительно перемыли посуду и пошли украшать собой мужскую компанию в саду.