Задыхаясь в крошечном ломбарде, со всех сторон окруженном соседними магазинчиками, Агарь тосковала о свободной жизни на дороге. Ее мысли возвращались к зеленым лесам, летом таким прохладным и тенистым. Цыгане жили на поросшей бурым вереском пустоши, и в свете звезд красное пламя цыганского костра отбрасывало фантастические тени на табор и шатры. Во тьме ночи она бормотала странные слова на цыганском языке, словно некие заклинания, возвращающие память. Раскладывая вещи в витрине, она пела самой себе обрывки грустных цыганских песен. Ностальгия по диким местам, табору и широкой дороге мучила ее в разгар лета, а когда началась зима, девушка затосковала по холодному дыханию диких ветров, гуляющих над засыпанными снегом вересковыми пустошами, над неподвижными прудами в холодных объятиях скользкого и прозрачного, как стекло, льда. В ломбарде она была ссыльной, изгнанной из рая бродячей свободы, которым грезила.

И, что еще того хуже, в нее влюбился Варк. Впервые за всю его ограниченную, эгоистичную жизнь божественная страсть коснулась грубой души вороватого адвоката. Восхищенный очаровательной темноволосой девушкой, подавленный ее неукротимым духом, пораженный ее ясным умом и безошибочными суждениями, господин Варк жаждал обладать этим сокровищем. Была и другая причина, чтобы попросить ее руки и сердца, и он попытался облечь ее в слова, когда попросил Агарь стать его женой. Двенадцать месяцев понадобилось Варку, чтобы на это решиться, и можно представить себе его ярость, когда Агарь сразу ему отказала. Несчастный не мог поверить, что она говорит всерьез.

– Ах, дорогая, милая Агарь! – проскулил он, пытаясь взять ее за руку. – Разве ты не слышала, что сказал твой раб!

Агарь, которая чинила кружева и присматривала за магазином во время отсутствия Иакова, с презрительной улыбкой посмотрела на адвоката.

– Вы назвали себя рабом в шутку, – тихо сказала она. – А я и в самом деле рабыня. Год назад я продала себя в рабство за то, чтобы влачить тут жалкое существование. Вы хотите жениться на рабыне, господин Варк?

– Да, да! Тогда тебе больше не придется работать, как служанке.

– Я предпочла бы быть служанкой, а не вашей женой, мистер Варк.

– Девчонка, ты сошла с ума! Почему?

– Потому что вы подлец.

Варк дружески ухмыльнулся, никоим образом не оскорбленный этой откровенностью.

– Моя Клеопатра, в этих краях мы все негодяи. Мистер Иаков Дикс – это…

– Он мой господин! – резко перебила Агарь. – Поэтому оставьте его в покое. А что касается вашего предложения, мой друг, какие выгоды я получу, если его приму? Вы просите меня быть вашей женой не без причины.

– Ой, это верно, моя красавица! – усмехнулся мистер Варк. – Боже, как вы искусны в догадках! Мотив двойной: во-первых, любовь…

– Эй, об этом мы не будем говорить! Вы не знаете, что такое любовь. Другой мотив?

– Деньги! – отрывисто и без лишних слов сказал Варк.

– Гм! – с иронией отозвалась Агарь. – Деньги господина Дикса?

– Какая проницательность! – воскликнул адвокат, хлопнув себя по колену. – Господи, вот это интеллект!

– Обойдемся без обычных комплиментов, господин Варк. Ну, как деньги господина Дикса могут через меня попасть к вам?

– Что ж, – сказал Варк, моргая зелеными глазами, – старик питает к тебе слабость, моя дорогая. Вся симпатия, которую он испытывал ко мне, теперь отдана тебе. Прежде чем ты появилась, он составил завещание в пользу своего потерянного сына и назначил меня душеприказчиком. Теперь, увидев, как ты умна, он составил новое завещание…

– Оставив все деньги мне, я полагаю? Это ложь!

– Ложь, которую я не собирался тебе рассказывать, – ответствовал Варк. – Нет, деньги все равно остаются сыну; но ты – его новый душеприказчик. Теперь понимаешь?