– Конечно нет, – подтвердил Богдан и хихикнул в унисон.

– Надо все попробовать, а возьмем тот.

Папа пересел на матрас подороже. Слегка попрыгал:

– Тоже хороший.

– А ты ляг, ляг. Небо и земля. Ляг уже, хватит тут мне. – В ход пошла тяжелая артиллерия.

Папа лег и поерзал.

– Берем этот! – констатировала мама.

– Вы еще на том не полежали.

– Он дороже?

– Нет.

– Ну и ладно тогда, а то Боря устал уже, да, Борь?

Папа ничего не ответил.

– Прекрасный выбор, – одобрил Богдан. – Сейчас оформим вам доставочку. Кровать покупать будете?

– Кровать точно нет, – сказал папа уверенно.

Мама слегка опустила вниз уголки губ, но папа лежал на матрасе и смотрел в потолок. Мама отодвинула Богдана и прилегла рядом с ним:

– Борь, вот смотри, что я подумала.

– Даже не начинай. Все!

Мама поняла, что папа начал выходить из себя, а это означало, что и матрас мог повиснуть на волоске.

Маме очень хотелось кровать! Богдану хотелось впихнуть и кровать, и матрас, плюс как женщину он очень хорошо понимал маму. Папе хотелось, чтобы все было как раньше. Если бы он мог, то купил бы свой старый проваленный матрас за любые деньги и ушел бы из магазина навсегда.

– На нашу старую дээспэшную – и такой роскошный матрас, – с сомнением вздохнула мама.

– Нет.

– Тем более вот на эту скидка пятьдесят процентов, у нас утилизация, – вставил Богдан.

Папа тяжело поднялся с кровати, подошел к маме вплотную:

– Ты же как танк, Оля. Ты же по мне всю жизнь катаешься гусеницами своими. Послушай меня на этот раз внимательно – я сказал НЕТ!

Мама коротко взглянула на него, и папа присел. Мама начала выходить из себя, а это означало, что его жизнь висит на волоске.

– А вот теперь ты послушай меня. Если бы не я, Боря, ты бы так и жил бы в первобытно-общинном и палкой-копалкой свои черные дыры ковырял, или что ты там ковыряешь. Ретроград чертов! Богдан, оформляйте и кровать, и матрас.

Богдан с уважением посмотрел на маму и пошел к компьютеру.

– Я вам еще пять процентов от себя скину на белую экокожу.

– Борь, еще пять процентов. На белую. Экокожу. Как раз к обоям… старым нашим не подойдет, давно хотела поменять.

– Оля!

– Ну нет так нет, бог с ними, с обоями.

Богдан посмотрел на чудо-маму и одними губами шепнул:

– Наматрасник?

Мама покачала головой и махнула рукой. Папа достал карточку.

У родителей будет новая кровать.

Недавно у моего босса случился припадок, он побелел, начал орать и кидаться на всех с кулаками, обещал собственноручно наладить сотрудникам половую жизнь, преимущественно анальную.

И когда он ушел в свой кабинет, громко хлопнув дверью, я тихо сказала ему вслед: «Мудило!» Коллеги посмотрели на меня с осуждением: «Как ты можешь! У тебя нет сердца! Ты не знаешь, что он пережил! Мать-алкоголичка бросила его подростком, просто выставила с вещами за дверь. Он рос на Киевском вокзале, его насиловали бомжи, а воспитывали пьяные проститутки».

И ему всегда все сходит с рук. Будто он сызмальства выстрадал право быть козлом.

А я нет! Мои родители даже в этом не смогли мне помочь, они любили меня, баловали и покупали игрушки.

Так хочется, чтобы на приеме у психолога было чем козырнуть. «Помню, как мама хлестала меня в детстве мокрой тряпкой… Отца никогда не было… Зато был дядя… Дяди менялись каждый месяц, поэтому к двенадцати годам я перестала запоминать их имена… Разве что дядю Валеру не забуду никогда… Мой первый мужчина. Да, мама была шлюхой, но предпочитала формулировку – „устраивает личную жизнь, ищет вторую половину“».

Но нет! У меня были прекрасные родители, идеальные и заботливые. Сволочи. Исковеркали всю жизнь.

Если я срываюсь и ору на кого-то, то я просто избалованная сука, которая бесится с жиру, выйдя из салона своей новенькой «БМВ».