– Я слышал, – сказал У Чжи-хэ, – что у вас на родине издавна существуют тяжбы. Я читал книги древних, и хотя кое-как, в общих чертах, уловил смысл слова «тяжба», но у нас здесь таких дел совсем не бывает, и я так в конце концов не знаю, откуда они берутся. Я выяснил причины процветания тяжб на вашей родине; оказалось, что их много: тяжбы возникают либо из-за того, что ссору не сумели покончить миром, не захотели пойти на уступки, либо потому, что спорное имущество весьма значительно и страсти разгораются. Человек вдруг вскипит, бежит жаловаться в суд, и вот начинается тяжба, жалобы друг на друга сыплются без передышки. Возникают тяжелые думы, злые мысли, начинается сутяжничество; причем не только возводят всякие напраслины, но и припутывают сюда дела, не имеющие никакого отношения к делу, надеются этим запугать противника и совсем не думают от том, что теряют совесть. А после возникновения тяжбы готовы пойти на любой расход, ничего не жалеют, целыми днями отбивают колени в присутственном месте, забывая о своем достоинстве. Даже если тяжба, к счастью, закончится мировой, все равно приходится тратить уйму денег, волноваться, суетиться!

– А если тяжба продолжается, тогда еще хуже: возникают новые непредвиденные осложнения, и все это тянется без конца; и хотел бы уж на любых условиях покончить с делом, но это уже невозможно: из-за тяжбы устои семьи приходят в упадок, да и в делах полный провал. Смириться с этим нельзя, но ты уже сам себе не хозяин. Пусть даже ты и пришел в себя, понял, что натворил, но прошлого-то не вернешь! И что особенно странно, это сутяжники, которые подстрекают других к тяжбам, обманывают невежественный народ, вовлекают его в тяжбы, цепляются за всякие вздорные слухи, строят несбыточные планы, интригуют, клевещут на добрых людей, запутывают невинных. Увлекут людей на этот путь, а потом тайком делят нечестно полученную добычу; если даже такого человека и разоблачат, так он бежит от расплаты в дальние края. А простой народ этого не понимает и часто становится жертвой обмана; его дурачат, ему вредят. Вот такие сутяжники причиняют зло без счета и богатеют от жадности тяжущихся.

– По-моему, даже если ты с помощью всяких уловок и хитростей и выиграл тяжбу, все равно в конечном итоге ты никакой от этого выгоды не получишь. Поэтому в «Книге перемен» сказано: «Тяжба кончается злом». Если люди это поймут и все придут к добрым нравам, то откуда тогда возьмутся тяжбы!

– И еще я слыхал, что у вас в стране есть обычай резать тягловый скот; я думал, что это обязательно для принесения в жертву, но, разузнав об этом подробно, выяснил, что всякие людишки, живущие в городах, режут скот, гонясь за прибылью, наживаются на том, что находятся любители полакомиться мясом, которые наперебой скупают его на базарах. Совсем не думают о том, что без зерна люди не могут жить, а зерно без тяглового скота не вырастишь. Вместо того чтобы ухаживать за волами, воздавая им этим благодарность за то, что они в известной степени являются источником жизни для людей, наоборот, их убивают и обжираются ими. Разве это не значит отплатить злом за добро? Хотя они и рассуждают так, что, дескать, не для меня же одного режут волов, я один человек, ну, сколько я там могу съесть; но ведь надо же понимать, что народ, забивая волов, гонится за прибылью; вот если бы все добропорядочные люди перестали есть мясо волов и никто не покупал бы его, а оставлял бы гнить, – кто бы тогда согласился резать скот? Отсюда ясно, что те, кто режут скот, конечно, виноваты, но и тем, кто ест воловье мясо, тоже не уйти от вины. Если же говорить о том, чья вина больше, то принято считать главными виновниками зла тех, кто режет скот, – но ведь базарные простаки только и знают что гонятся за выгодой; да разве им понятны пути, приводящие к возмездию за добро и зло! Да и потом, если говорить вообще о волах, то как знать, не станут ли эти люди в своих будущих перерождениях такими же вот волами? По моему скромному суждению, вина целиком лежит на тех, кто покупает мясо, ведь сказано в «Летописи Чуньцю»