– А что вас интересует? – спросил Тан Ао. – Государственные дела или житейские обычаи?

– Сейчас на престоле в Поднебесной империи мудрец, и правление его превосходно. Он благодетельствует всех как внутри, так и вне страны, можно сказать: «Величественно и высоко одно только огромное небо, и только Поднебесную империю можно поставить рядом с ним» [196]. Мы здесь, в нашем захолустье, никакого представления не имеем о государственных делах, не только не смеем, но и не можем говорить о них. То, что нам хотелось бы узнать, касается только житейских обычаев.

– Если так, то прошу вас, спрашивайте, – ответил Тан Ао. – Все, что знаю, постараюсь объяснить вам до конца.

У Чжи-хэ сразу же приступил к расспросам.

Но о чем он спрашивал, вы узнаете в следующей главе.

Сановники открыто говорят

о порче и паденье нравов.

Ученые почтительно молчат,

внимая мудрым наставленьям.

– Я слышал, – сказал У Чжи-хэ, – что в вашей стране сыновья или внуки покойника, устраивая похороны [197], совсем не думают о том, что «мертвого предают земле для упокоения», и часто бывает так, что они ищут благоприятное местоположение могилы, обращаясь к геомантии [198], и из-за этого гроб с телом отца или матери много лет не предают земле; иной раз так продолжается чуть ли не на протяжении двух-трех поколений, причем это уже входит в обычай. Гробы с покойниками горами накапливаются в ожидании отпевания в буддийских и даосских монастырях, им нет числа и на пригородных пустырях, где они стоят, едва прикрытые чем попало. Причем в свое время, когда у семьи покойного есть средства на похороны, они все гадают, где бы выбрать лучшее место для погребения, но так как на это уходит много времени, то средства иссякают и наступает момент, когда хоронить совершенно необходимо, а им уже не под силу, и получается, что гроб так и не предается земле. Если бы мертвецы могли знать об этом, как смогли бы они спокойно смежить очи? Ну, а у тех, кто знает геомантию, неужели нет родителей? Почему бы им не отвести для могил своих родителей лучший участок земли, если таковой имеется? Если бы в самом деле существовали такие прекрасные места для погребения, которые сразу могли бы умножить богатства, то почему все же насчитываются всего лишь единицы из числа преуспевающих людей, хорошо знающих геомантию?

Оставлять останки своих родителей на долгое время непогребенными и в то же время добиваться, чтобы это не отразилось на личном благополучии, ведь этого настоящий сын не потерпит и не будет находить себе покоя. Все это происходит потому только, что люди не понимают смысла поговорки «У героя и могила чудотворна».

Вот, например, могилы Фу Си [199], Вэнь-вана [200], Кун-цзы [201] сплошь покрыты тысячелистником, и гадание на его стеблях имеет чудесную силу. Трава эта растет и в других местах, но там она и не такая хорошая, и для гадания не годится. Отсюда видно, насколько справедлива эта поговорка.

Выбирая место для погребения родителей, люди всегда хотят, чтобы потомки процветали, боятся их упадка. Возьмем примеры из глубокой древности: когда гадали о процветании рода Чэнь, то выпадало «Пение фениксов» [202], а когда – о расцвете рода Цзи, то выпадало «Совпадение» [203]. А от чего это самое процветание зависит – от судьбы или от места погребения? Раз в гадании есть какое-то предзнаменование, то, очевидно, выбор места для могилы здесь ни при чем.

Короче говоря, в мирских делах только добрые деяния могут превращать беду в счастье и только великое зло может превратить счастье в беду. Слова «Книги перемен» [204] «избыток счастья, излишек лиха» свидетельствуют об этом. Ну а теперь, когда люди, устраивая могилы, исходят из своих личных побуждений и видят в этом залог счастья своих потомков, разве это не то же самое, что «лезть на дерево, чтобы поймать рыбу»?. И ведь с этими поисками места для могилы связано много напрасных расходов. Почему бы людям не сообразоваться с поучением из «Книги перемен»: «У семьи, в которой творят добро, счастья в избытке» – и не сделать добра своим родителям, почему бы им не делать втайне добрые дела, чтобы потом спокойно наслаждаться заслуженным счастьем? Разве это не лучше, чем преследовать какие-то корыстные цели?